настоящий камень преткновения для тех, кто работает в приемном. Да, у наших пациенток есть матки, но также есть и другие органы, как у всех небеременных – обычный плотский багаж, делающий всех нас людьми. Эти органы, от печени до легких, от почек до прямой кишки, могут очень своеобразно реагировать на беременность, приводя к путанице, недоразумениям и да, ошибкам.

Акушерки со временем набираются опыта в сфере физиологии беременности и связанных с ней потенциальных проблем, но когда и без того осложненное состояние здоровья сочетается с акушерской патологией, необходима совместная работа с врачом. Мы можем посмеиваться над молоденькими докторами с глазами, горящими энтузиазмом, жаловаться на хитрецов, у которых возникает избирательная глухота, когда срабатывает пейджер, и составлять в уме списки тех, кого никогда, никогда не подпустим к своей сестре или дочери, но хороших – тех, кто слушает, идет на сотрудничество, в равной мере и учится, и учит сам, кто обладает идеальной комбинацией знаний и креативности – мы непременно хотим видеть у постели беременной пациентки, которая действительно сильно больна. Мы любим этих докторов. Мы приносим им чай с печеньем, когда они едва не валятся с ног после пяти часов в операционной. Мы сочувственно киваем в ответ на их рассказ о том, что они уже не помнят, когда в последний раз видели своих детей при свете дня. И можем даже постричь их прямо в приемном, если ночная смена вдруг окажется спокойной.

В старшей школе у нас был учитель биологии с тягучим южным акцентом и своеобразным чувством юмора, которому нравилось ходить между лабораторных столов, пока ученики что-то препарировали, сверяясь с диаграммой. «Таааак, – говорил он, останавливаясь возле особенно незадачливой парочки товарищей по несчастью, – два полоумных – один ум».

Голос нашего мистера Комбса до сих пор звучит у меня в ушах, особенно когда я пересказываю врачу случай, поставивший меня в тупик. Нас разделяют годы учебы, но зато объединяет недостаток сна; мы обсуждаем, выдвигаем свои аргументы и, наконец, вырабатываем общий план. Иногда один или оба из нас ошибаются, и это неизбежно, но чаще всего наши полусонные полушария вместе образуют дееспособный мозг, и, к счастью, в самый критический момент мы все делаем верно.

Тина: сезон гриппа и страх

– Вы принесли анализ?

– Да, вот здесь.

Пациентка лезет в сумочку, достает пузырек с красной крышкой, полный золотистой жидкости, и с улыбкой передает его мне.

Это обычный случай при дородовом осмотре: пациентка, зная, что у нее попросят сдать анализ мочи, приносит его с собой и передает в руки Оракула. Оракул, в свою очередь, погружает священную волшебную палочку в жидкость – один, два, три раза, в торжественном молчании – и следит за цветными квадратиками, проявляющимися на ней, а потом изрекает свое заключение.

– У вас белок в моче.

– У вас инфекция.

– В моче глюкоза, – может сказать он сурово, – в семье есть случаи диабета?

– Нет, – отвечает пациентка. – Но перед тем как сюда идти, я съела две тарелки кукурузных хлопьев, шоколадный кекс и выпила капучино с тремя ложечками сахара.

Примерно так происходило и в тот понедельник в декабре, когда меня сорвали с обычной работы в приемном, вызвав на подмогу в дородовое отделение дальше по коридору. Персонал разных отделений тасовали и перераспределяли по всей больнице как колоду карт с васильково-синей рубашкой, и вместо того, чтобы весь день отвечать на телефонные звонки по поводу вагинальных выделений и отсутствия шевелений плода, я оказалась в тесном непривычном помещении, вооруженная только манжеткой для измерения давления, аппаратом Sonicaid и большой пачкой брошюр о тазовых болях. Мне сказали, что ночью в отделении сильно не хватало персонала, и днем, как я могла судить, его не стало больше, что могло продолжаться еще довольно долго. «Сезон гриппа», – сипели акушерки ночной смены вместо объяснения, прежде чем выйти за дверь, закутавшись в зимние пальто и шарфы, отскрести заледеневшее лобовое стекло машины и поспешить домой, в постель.

Помимо захватывающей музыкальной игры «лишний стул» для акушерок, сезон гриппа влечет за собой и прочие аттракционы, включая Программу Вакцинации Персонала (отличное развлечение, которое требует от обязательной медсестры, чтобы она в свой обеденный перерыв отыскала кого-нибудь из коллег, кто введет ей сезонную вакцину в уютном уголке кладовой с лекарствами), а также Гриппоподобные Симптомы (фантастически размытый, подходящий к чему угодно термин, которым могут обозначаться насморк, кашель, боль в горле, жар, озноб, тошнота, диарея, общее недомогание и вообще любое состояние, в котором человек просыпается по утрам в середине зимы).

С учетом вышесказанного у акушерок существует весьма специфический, но точный способ диагностики гриппа: «Даже если с тобой рядом на полу валяется десятка, – как сказала одна моя коллега, – у тебя нет ни сил, ни желания вставать с постели, чтобы ее поднять». Это очень эффективный диагностический инструмент, применимый к акушеркам, зарплаты которых настолько снизились из-за инфляции в последние годы, что лишние десять фунтов в любой другой ситуации повлекут за собой волшебное – как у Лазаря – воскрешение. Однако отличить «просто встревоженную» беременную пациентку от действительно заболевшей бывает куда сложнее, поэтому каждая акушерка постоянно рискует Совершить Ошибку. С учетом количества женщин, которые звонят и приезжают в отделение в каждую смену, и того неизбежного факта, что акушерки (я это уже говорила, но, чтобы лишний раз напомнить, повторюсь) тоже люди, всегда существует вероятность, что симптомы какой-нибудь пациентки пропустят, оценят неправильно или будут неправильно лечить.

В то утро, казалось, у всех пациенток, явившихся на плановые осмотры в дородовое отделение, наблюдались гриппоподобные симптомы, и я, хоть и утешала себя тем, что с пятью женщинами, которых уже успела осмотреть, все было в порядке, на всякий случай вылила на свой стол пузырек дезинфицирующего геля для рук, ведь на него кашляли, чихали и дышали пятью видами микрофлоры. Я смотрела на экран компьютера, дожидаясь, пока наша онлайн-система регистрации справится с собственной зимней хандрой, и задумчиво потирала свои красные от постоянного мытья руки, когда в дверях показалось круглое личико администраторши отделения.

– Пришла ваша последняя пациентка, – сказала она. Губы у нее при этом дрогнули, словно она изо всех сил подавляла смех.

Я оторвала глаза от экрана. Обычно администраторы не приходили сообщить о явке пациентки; в комнате ожидания всегда сидело множество женщин на разных стадиях беременности, скуки и раздражения, и достаточно было просто взять верхнюю карту из стопки, назвать фамилию и одна из них покорно следовала за вами в кабинет.

– ОК, большое спасибо, – ответила я, коротко