— Вы напугали меня. — Чувствуя удары сердца, она прижала руку к груди. — Я думала, вы внизу. Почему вы не заговорили со мной, когда я сюда вошла?

— Мне показалось, вы погружены в свои мысли. Я не хотел мешать вам.

Он направился к ней. В тусклом свете складки на его лице казались глубже, а в выражении глаз и губ была таинственность.

— Как себя чувствует Мелинда?

Лорел ответила не сразу. Она потеряла не только способность соображать, но и голос. Стучавший в окна дождь бросал тени на его фигуру, и стоявший рядом мужчина казался бестелесным, неземным. До сих пор она видела его только в обществе — блестящего, вежливого, утонченного. Даже накануне вечером, невзирая на соблазнительный характер их встречи на веранде, она все еще ощущала какую-то… безопасность. Убежище.

Так должно было бы быть и сейчас. Они стояли в гостиной графини, в доме, полном заботливых слуг, которые могли в любую минуту войти и спросить, не нужно ли им чего-нибудь.

Но в коридоре не слышалось шагов, а графиня лежала в своей постели в одной из отдаленных комнат. А здесь из тени появился этот мужчина с широкими, скрытыми под полотняной рубашкой и шелковым жилетом плечами, говорящими о его силе.

Он прошел мимо клавесина, на деревянных панелях которого были изображены одетые в шелк аристократы и пасторальные сцены. Он не был похож на них — ни красотой, ни хорошими манерами, ни… кротостью. Он не был человеком, которым можно управлять и сдерживать правилами или обычаями.

Ее бросало то в жар, то в холод, когда она вспоминала, что сказала леди Девонли о том, что он вышел на охоту и что он избрал ее, Лорел, своей добычей.

Он пробежал пальцами по черным клавишам инструмента, и звуки прорезали воздух. Она вздрогнула. По ее телу, откликаясь на звук, пробежала дрожь.

— Она чувствует себя лучше? — спросил он тихо, в тон дождю, стучавшему в окна.

Лорел с трудом собрала растерянные мысли.

— Я беспокоюсь за нее.

— Значит, вы не верите, что ее состояние вызвано тем, что она плохо позавтракала?

— Конечно, нет. — Она выхаживала своих сестер, когда те болели, достаточно часто, чтобы определить признаки и причины неожиданной слабости. — Я хотела бы надеяться, что объяснение такое простое, — уточнила она. Поколебавшись, Лорел спросила: — А вы пробовали эликсир?

— Нет. Я только собирался, когда Мелинда потеряла сознание. А вы?

— Даже не притронулась. Но это могло быть что-то иное. Никто больше не почувствовал себя плохо. А это означает…

— Что Мелинда по-настоящему больна. — У него сжалось горло, и в глазах показался страх. — Доктор Бейли весьма уважаемый здесь человек. За ней будет самый лучший уход.

Казалось, ему очень хотелось убедить самого себя. Сила его беспокойства поразила ее, и уже во второй раз за этот день она узнала в нем человека, который однажды рисковал вызвать гнев полицейских ради того, чтобы спасти ее. Неожиданно ей захотелось подойти к нему, успокоить, обнять, и она, сложив на поясе руки, крепко их сжала.

— Будем надеяться.

Он кивнул и указал в сторону залитых дождем окон:

— Кажется, вы застряли здесь на неопределенное время.

Она посмотрела на мокрые окна.

— Я не собираюсь уезжать, пока щеки Мелинды снова не порозовеют.

— Вы называете друг друга по имени. Приятно!

— Она ко мне очень добра.

— Она не так проста, как вам кажется. — Он рассмеялся, и его баритон вызвал у нее незаметную, уже знакомую ей дрожь. — Поверьте, Мелинду не назовешь доброй. Да, она самый справедливый человек из всех, которых я когда-либо встречал. Но рассердите, вызовите ее раздражение или просто покажитесь надоедливой, и она немедленно вычеркнет вас из числа близких людей.

Лорел не смогла сдержать улыбку.

— Охотно верю. А знаете, что мне в ней нравится больше всего? Отсутствие претенциозности.

— Согласен. Скажите мне, миссис Сандерсон, а вы такая же?

В его глазах были полулюбопытство, полунасмешка, от которых у нее перехватило дыхание, и она поспешила укрыться на ближайшем диване. Но только на очень короткое время, ибо он подошел и сел рядом с ней, его бедро коснулось ее бедра, и она вдохнула его мужской запах.

— Я чувствую, у вас есть тайна, Лорел. Почему? — По его насмешливой улыбке можно было судить, какими, должно быть, огромными стали ее глаза, как ясно была видна правда в этих расширенных зрачках. — Я хотел бы знать…

— Уверяю вас, моя жизнь была удивительно спокойной и бесхитростной. — Слова слетали с ее губ с неестественной быстротой, словно машинально. Но ее выдавало сердце. Без сомнения, он мог бы услышать его биение. Она сглотнула, отвела взгляд от его подбородка и скул, которые были так близко. — Во мне нет ничего, что могло бы вызвать интерес.

— Как сказать… Например, я знал Мелинду всю свою жизнь, но она никогда, ни разу, не упоминала вас. Так, скажите мне, как вы с ней познакомились?

— До приезда в Бат мы не знали друг друга. — Говорить правду было легко. Она помолчала, набираясь сил, разглядывая громоздкую мебель гостиной, прежде чем вспомнить свою легенду. — Моя мать была в Кенсингтонском дворце фрейлиной герцогини Кентской. Мелинда…

— Да, я знаю, она тогда была компаньонкой принцессы Софии. Так что ваша мать и Мелинда познакомились там.

— Не совсем так. Они служили во дворце в разное время.

Он наморщил лоб. В душе она проклинала своего собеседника за его расспросы и желала бы никогда не упоминать Мелинду, не попадать в эту опасную ловушку, в которую превратилась гостиная.

Если бы только Виктория предложила более правдивую историю! Но необходимо было объяснить тот факт, что никто в Бате или где-то еще в светском обществе никогда не слышал о миссис Сандерсон.

— Дело вот в чем. Мелинда и моя мать были знакомы с миссис Лехзен, бывшей гувернанткой королевы, — объяснила она, надеясь, что это удовлетворит его. — И это миссис Лехзен устроила так, чтобы Мелинда представила меня обществу здесь, в этом городе.

— Но почему именно в Бате? В наши дни есть столько интересных и приятных мест, которые стоит посетить.

— Но Бат такой красивый. Кроме того, здесь вы.

Чуть заметное движение брови показало ей, как прозвучало это заявление — совсем не как контрудар, как она намеревалась, а как будто он был той нитью, которая привязывала ее к этому городу. Как будто она искала его здесь.

— Я хотела сказать…

— Я понимаю. — Он снова улыбнулся, с некоторой грустью. — Я сам приехал в Бат с желанием вложить свои деньги.

Незаконченность его фразы указывала, что наступила ее очередь все объяснить. Она не успела ничего сказать, как на пороге появился доктор Бейли.