вынула из пучка длинную деревянную шпильку, и волосы плащом накрыли ее спину почти до колен.

Женщина-администратор даже ахнула:

– Боже, какое богатство! С ума сойти! Катя, Света, идите скорее, вы такого давно не видели, точно говорю! – крикнула она, обернувшись назад, и из небольшой комнатки позади стойки администратора в зал вышли две женщины средних лет, тоже в белых костюмах, как и мастер маникюра.

Одна из них подошла к Еве, довольно бесцеремонно приподняла пальцами прядь волос и спросила:

– Это же сколько лет вы такое отращивали?

– Не помню… – смутилась Ева, страдая от внезапного внимания.

– А что сделать хотите? Кончики подровнять?

– Нет… я хочу… совсем… ну, в смысле – коротко…

– Коротко?! – ахнула администратор. – Да вы что! Больше никогда такое не отрастите!

– И пусть… я хочу короткую стрижку! – более уверенно повторила Ева, и мастер, все еще не выпускавшая из пальцев прядь ее волос, вдруг поддержала:

– Что ты, Оля, заладила: «зачем» да «не отрастите»? Может, девушка устала. Сама-то попробуй такую копну носить. Да и средств уходовых на нее сколько надо, а воды? Это ж только промыть каких сил стоит. Правильно, девушка, давайте попробуем сменить имидж. Не все время Аленушкой ходить, надо и что-то новое попробовать. Садитесь в кресло. А волосы, кстати, можно продать – мы на парики покупаем, ваши как раз годятся. Так что еще и заработаете.

У Евы слегка закружилась голова от ее напора, но она послушно села в кресло, дала укутать себя накидкой и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее испуганно взирала съежившаяся в кресле девочка-подросток с пустым взглядом и мелкой сеткой морщин вокруг глаз. Даже губы у нее вдруг затряслись, и Ева, внутренне собравшись, распрямилась: «Ну, что за сопли? Решила – стриги!»

А мастер уже кружила вокруг с расческой:

– Ну, какие пожелания?

Этот вопрос застал Еву врасплох. Она не подумала, какую именно стрижку хочет, ей важен был сам факт избавления от волос – как символ избавления от страха перед прошлым.

– Я… я… – снова беспомощно заблеяла она, и мастер, чуть отойдя от кресла и с прищуром глядя в зеркало, предложила:

– А давайте попробуем что-то не слишком короткое для начала. Чтобы стресс меньше был. Как правило, те, кто всю жизнь такие длинные волосы носит, с трудом к себе с новой стрижкой привыкают, а так будет проще.

– Нет-нет! – Ева отрицательно замотала головой. – Я привыкну, правда… мне надо…

– Новую жизнь начинаете? – понимающе улыбнулась мастер. – Ну что ж… Тогда давайте сделаем так, чтобы и прическа была совсем новая.

Она взяла ножницы и быстрыми движениями отрезала волосы у самой шеи Евы.

– Ну, все – назад дороги нет, – пошутила она, показывая длинный «хвост», живущий теперь отдельной от Евы жизнью. – Тут сантиметров семьдесят длина, сейчас Оля измерит точно и посчитает сумму. Но чувствую, стрижка вам бесплатно выйдет.

Через сорок минут на Еву из зеркала смотрела совершенно другая женщина. У нее были Евины глаза, Евин нос и скулы, даже губы были ее – а вот общий вид совершенно не напоминал ту Еву, что села в кресло и сжалась в нем от испуга. Короткие белокурые волосы были разобраны на косой пробор, левая часть острижена под машинку, а справа на лицо падала удлиненная прядь. Шее было непривычно холодно – на ней больше не лежал тяжелый узел, и казалось, что даже голову держать стало намного легче.

– Ну как? – наклонившись и поправляя длинную прядь, чтобы лежала ровно, спросила мастер.

– Ой… – произнесла Ева, осторожно прикасаясь к коротким волосам на левом виске. – Это как будто и не я…

– Но вам нравится?

– Да! – честно призналась она. – Наверное, надо глаза поярче накрасить и губы…

– Конечно. Мне кажется, вам пошел бы такой чуть спортивный стиль в одежде – у вас фигура позволяет. А вот эти платьица, рюшечки и цветочки – ну не ваше, не обижайтесь…

Ева не обиделась. Она и сама видела, что ее платье теперь совершенно не смотрится на ней, что какие-то джинсы и простая футболка были бы более уместны и подчеркнули бы и фигуру, и новую прическу.

– Подходите к стойке, я вам деньги за волосы отдам, – услышала Ева и с сожалением оторвалась от разглядывания отражения в зеркале.

– Спасибо вам! – искренне поблагодарила она мастера.

– Приходите, будем стрижку в порядке поддерживать.

– Обязательно!

Она подошла к стойке администратора и едва не упала, увидев, как та отсчитывает пятитысячные купюры и добавляет к ним еще несколько тысячных.

– Так много?! – ахнула Ева.

– Ну а чему вы удивляетесь? Натуральные здоровые волосы, не окрашенные, в хорошем состоянии, длинные – ну и цена соответствующая. Я вычла стоимость стрижки, так что это все – ваше. Приходите к нам еще, – улыбнулась администратор.

– Конечно… спасибо!

Ева убрала деньги в кошелек, попрощалась и вышла, вернее, выпорхнула на улицу, даже не застегнув пальто и едва не оставив на вешалке зонт. Новая стрижка и ощутимая сумма денег словно придали ей уверенности и пробудили желание что-то еще изменить в ежедневной серой рутине, вот уже несколько лет поглощавшей Еву и не дававшей сделать какой-то новый шаг.

Она летела по улице, то и дело бросая взгляды в витрины и видя свое отражение, казавшееся ей пока не совсем своим. Это действительно была совсем другая Ева, и эта новая нравилась себе куда больше.

«А пойду-ка я в магазин, – решила вдруг она, заметив неподалеку большой торговый центр. – Я ведь сто лет себе ничего не покупала…»

В магазинах Ева провела несколько часов, словно открывая для себя такое распространенное женское занятие, как терапия шопингом. Оказалось, что это очень приятное дело, о котором она успела забыть, и теперь откровенно наслаждалась выбором одежды и даже аксессуаров.

В голове мелькнула мысль, что к новому образу можно добавить что-то из коллекции отца, лежавшей в банковской ячейке: Ева вспомнила о небольших сережках с бриллиантами, которые ей очень нравились, но носить которые она боялась, да и не с чем было. Теперь же ей показалось, что к красивому брючному костюму ярко-синего цвета эти довольно скромные сережки подойдут идеально.

Оглядев количество пакетов, образовавшееся за несколько часов прогулки по магазинам, Ева поняла, что пешком не дойдет. Она словно открывала для себя совсем другую жизнь – ту, которой могла бы жить давно, но не делала этого, цепляясь за свои страхи. Столько лет выброшено в мусорку… А стоило ведь всего-навсего решиться и отрезать волосы, служившие напоминанием о произошедшем, – и все.

Она, конечно, не перестала думать о Вознесенском и его возможном освобождении,