карьеру. Вы почему-то решили, что имеете право требовать материалы, которые она собрала, – а почему, собственно?

Колесников слегка растерялся. Он не ожидал, что Стожников явится подготовленным, что главред позвонит ему и расскажет о разговоре, в котором Тимофей и в самом деле выглядел не блестяще.

– Владимир Михайлович, Криницын меня не так понял…

– Ну а что можно не так понять во фразе «я требую показать мне материалы»?

– Все было не так…

– Тимофей, давайте оставим словоблудие, – жестко произнес Стожников. – Как бы я ни был против этого расследования, но Василиса моя дочь и я буду на ее стороне. Более того – буду защищать ее и все, что она делает. И уж точно не позволю вам давить ее своим авторитетом, так и запомните. Уезжайте в Москву, Тимофей, здесь вы ничего не добьетесь.

Стожников повернулся и быстрым шагом пересек тротуар, повернул куда-то за дом и скрылся, оставив Тимофея на ступеньках подземного перехода.

«Интересно, у меня челюсть не отвисла? – подумал он и даже прикоснулся пальцами к подбородку. – Вот это он меня отбрил… Надо же… Но я просто так не уеду и с дочкой его все равно поговорю – не ходит же она с охраной».

Город Вольск, год назад

Впервые оказавшись в архиве УВД, Васёна испытала разочарование. Ей всегда казалось, что архив – это что-то мрачное, в подвале, с мутными лампочками под низким потолком, а стены непременно выкрашены зеленой «кастрюльной» краской, местами облупившейся и отваливающейся.

На деле же архив оказался отдельным двухэтажным зданием в центре города, с новыми пластиковыми окнами, с жемчужно-серыми жалюзи на них, с удобными столами, снабженными даже лампами для удобства, а также розетками и кнопками звонка, дававшими возможность вызвать архивариуса и попросить его о помощи.

Ей выдали первый том дела, и Василиса, прижав огромную пухлую папку обеими руками к груди, пошла к столу, который ей указала девушка в форме с лейтенантскими погонами.

– Пожалуйста, не делайте фотографий, только выписки вручную, – предупредила она, и Васёна кивнула:

– Да, мне сказали… Сколько я могу тут находиться?

– Сколько потребуется. Было распоряжение насчет вас. Если что-то нужно, кнопка справа на столе, меня зовут Кристина. И еще – если захотите в буфет выйти, дело сдавайте мне.

– Все поняла, спасибо, – коротко ответила Васёна и чуть подрагивающими пальцами открыла папку.

Она никогда прежде не держала в руках настоящее уголовное дело и сейчас очень волновалась, что не сможет разобраться, что там к чему. А читать ей предстояло много: томов в деле оказалось больше двадцати, и в руках у нее был только первый.

«Сколько же у меня времени все это займет? – думала Васёна, просматривая первые страницы. – Может, просто поискать фамилию «Тиханевич»? А как же статья? Нет, я не могу подвести Лешку, я должна ее написать, да и Родион тоже будет недоволен. В конце концов, не просто же ради собственного любопытства я за это взялась, должна сделать все, чтобы довести замысел до конца».

Подавив соблазн пойти по более простому пути, Васёна погрузилась в чтение. Это оказалось не так увлекательно, как ей рисовалось прежде: сухие строки документов, результаты экспертиз, изложенные казенным языком, ужасающие черно-белые фотографии жертвы, укрупненные фрагменты ран, выглядевшие почему-то даже страшнее, чем реки фальшивой крови в фильмах. Протокол первого допроса Леонида Вознесенского, задержанного на крыльце медицинского института – он с первых же слов отрицал свою причастность к убийствам.

Василиса пыталась представить себе, как он выглядел тогда – ведь ему было всего двадцать два – двадцать три года, совсем молодой человек, впереди была вся жизнь, а он почему-то решил войти в историю таким страшным образом.

В характеристике, данной Вознесенскому деканатом института, значилось, что Леонид был отличником, шел на красный диплом, собирался стать хирургом, занимался в студенческом научном обществе, имел даже какую-то печатную работу. Ни единого плохого слова – о таких говорят: «Характеризуется сугубо положительно». И что же случилось, что толкнуло успешного студента, будущего врача-хирурга, к тому, чтобы взять в руки пистолет и начать нападать по утрам на молодых девушек?

Ответа на этот вопрос Васёна в деле, конечно, сразу не нашла, но надеялась, что со временем сумеет понять, в какой момент благополучный парень Леня Вознесенский превратился в чудовище, в монстра по прозвищу «Бегущий со смертью».

Чем дальше она углублялась в чтение, тем сильнее ее мучил еще один вопрос: почему Вознесенский так долго не признавал себя виновным? Ведь ему предъявляли такие улики, против которых возражать было глупо, но он упорно отказывался давать признательные показания.

После первого проведенного в архиве дня она вышла на улицу совершенно больная – как будто ее пропустили через мясорубку. Болела даже кожа головы, так ей казалось.

Роман, встретивший ее на остановке трамвая, обеспокоенно заглянул в глаза:

– Ты ч-чего такая?

– Какая? – устало пробормотала Василиса, уцепившись за его локоть.

– Как п-побитая…

– Я не думала, что это окажется так трудно… невозможно читать…

– Так б-брось.

– С ума сошел? – вздохнула она. – Я только начала…

– А я т-тебе тут справки н-навел… В общем, В-васька, нет такого ч-человека – по имени Антон Т-тиханевич.

Васёна остановилась и подняла на Романа глаза, устало попросив:

– Рома, давай без шуток, а? Я спины не чувствую, как будто картошку грузила…

– В-вот про к-картошку, кстати… Ты сказала, что р-родился Тиханевич в России, т-точнее – еще в С-советском Союзе, а нет! П-понимаешь, нигде н-не числится такой ч-человек, ни в одной б-базе. Ни с-среди живых, ни с-среди мертвых.

Васёна нахмурилась:

– Погоди… но так ведь не может быть. Если он родился – есть запись в отделе актов гражданского состояния. Паспорт же он тоже получал? Образование какое-то?

– В-вот не поверишь: н-нигде не числится г-гражданин Антон Т-тиханевич! – серьезно подтвердил Роман.

– Н-да… как ты и сказал однажды – не факт, что бизнесмен, и не факт, что Тиханевич… накаркал… – пробормотала Василиса. – Я своими глазами читала его интервью в минской газете – он там ясно говорит, что родился и жил в России, потом перебрался в Беларусь, занялся фермерством… Как такое может быть?

– Смотря к-когда перебрался…

– Ну, лет двадцать точно… Но без паспорта границу-то не пересечешь! Не пробирался же он партизанскими тропами, правда?

– Да в-всякое бывало…

– Рома, ну я же серьезно… – огорченно протянула Василиса. – Тогда все еще сильнее запуталось. Я проверяла: фоторобот так и висит, значит, это не ошибка, иначе давно бы заменили или вообще убрали. А ты, случайно, про брата ничего не узнал?

– Не, п-подруга… Раз нет с-старшего, то