что у нее вообще есть кузина, и он не стал их разубеждать. Но он не понимает, зачем наркоторговцу травить свою любовницу крысиным ядом. Затем он прямо заявил, что у него нет денег, чтобы вернуться в Америку. Естественно, я оплатила ему билет домой первым классом.

— То есть, все превратилось в банальный шантаж? — спросил я.

— В конечно счете, да. Вскоре Питер написал снова, напомнил о последнем письме Нины и потребовал еще денег. Я захотела увидеть это письмо, мы встретились с Питером и он показал мне страницу фотокопии. Это несомненно был почерк Нины и там были такие подробности, которые могла написать только она. Теперь я понимаю, если ты была все это время жива, — обратилась она к кузине. — То могла написать еще сотни таких писем. Как бы то ни было, я заплатила. Вначале. Я все пыталась разобраться в себе. Я все еще хотела покончить с собой. А потом думала о том, чтобы просто пойти и признаться в убийстве. Мне все казалось бессмысленным, когда Нина умерла. Но вскоре жизнь обрела смысл.

Эдит с тоской посмотрела на Тома.

— Когда я поняла, что Нина меня обманывала про наши отношения, я решила, что она меня могла обманывать и про своего жестокого мужа. Я решила сама посмотреть на этого человека, который, по ее словам, годами обижал и преследовал ее. И снова поехала в Калифорнию. К этому времени я официально взяла девичью фамилию своей матери, чтобы больше никто не связывал меня с миллионами Адамсов. Я никогда не была героиней светской хроники, поэтому не боялась, что меня узнают. Наконец, мне удалось организовать все так, чтобы якобы случайно познакомиться с Генри.

Впервые она назвала его по имени, а не «муж Нины», и я сразу заметил зазвучавшую в голосе перемену.

— Это был сломленный человек, и я знала, кто нанес ему эту страшную рану. Моя сестра, а я была ее невольной сообщницей. Он просто существовал, жил, словно в тумане, к тому же совершенно не знал, как общаться со своим маленьким сыном. Иногда я замечала, что он смотрит на него чуть ли не с отвращением, потому что тот слишком напоминает его жену. Я подумала, что я могу попытаться это исправить. И если у меня получится, то это станет хоть каким-то искуплением, за то зло, что я совершила. Так что я передумала признаваться в убийстве и продолжала платить Питеру. А потом Генри сделал мне предложение, и я приняла его, потому что решила стать той женой и матерью, которую они с самого начала заслуживали. И я по-прежнему продолжала платить Питеру, потому что теперь уже не хотела, чтобы эта история коснулась моей новой семьи. Правда, со временем аппетиты у кузена возросли, но и я стала умнее. Я подумала, что максимум мне грозит скандал, а не обвинение в убийстве. Поэтому я выдвинула свои условия: три тысячи долларов ежемесячно, пока я жива. Я посчитала, что на эти деньги Питеру не нужно было больше работать и притворяться врачом. А, чтобы не возникало вопросов об этих выплатах, я распорядилась основать доверительный фонд для Питера как наследника Чарльза Адамса.

Я невольно восхищался Эдит и не мог не признать, что не зря старик выделял ее среди всех внуков. Мало кто мог додуматься основать трастовый фонд для выплат шантажисту. Наверняка, она еще где-то и сэкономила на налогах.

— Прости, Нина, — к Эдит стало возвращаться ее привычное хладнокровие. — Если бы я знала, что вас двое, то я бы увеличила сумму.

— Ты украла мою семью, украла моего сына, украла мои деньги, — Нина сверлила Эдит маленькими глазками под набрякшими веками.

— Да где ты была все это время? — всплеснула руками Эдит. — Почему не дала знать, что ты жива, даже когда вы устроили это глупое представление? Вот твой сын, так пойди же, обними его.

Том испуганно вскинул голову.

— Кстати, почему они захотели похитить Тома и потребовать выкуп? — спросил я. — И зачем им было вас убивать, если выплаты должны были продолжаться до вашей смерти?

— Это был один из гениальных планов Питера, — в любовью сказала Нина. — Он всегда умел придумывать отличные планы. Лучше бы он стал писателем. Мы хотели все обставить так, чтобы все думали, что мальчишка сошел с ума, убил свою мачеху, а потом покончил с собой. Питер его накручивал почти три месяца, пока не уговорил бежать из дома. Но он притащил с собой какого-то мексикашку. Когда я стукнула мальчишку в подсобке бронзовым Буддой по голове, брат пошел на улицу и застрелил того прямо в машине. Мы ждали темноты, чтобы вывезти парня в Сен-Симеон, но тут неожиданно ко мне в лавку заявился Лютер. Я до смерти испугалась, что он меня узнал, поэтому, как только он отвернулся, тут же схватила первую же попавшуюся статуэтку — кажется, это была богиня Кали — и огрела ее основанием прямо по затылку. Потом еле-еле затолкала в деревянный китайский сундук. Откуда я могла знать, что он тут же умрет.

Теперь я понял, что произошло сегодня утром. Нина, вероятно, была не сильна в рукопашной и стреляла кое-как, но она мастерски умела бить тяжелыми предметами по голове. Сегодня утром она наверняка пряталась в хижине, и когда мы с Питером вошли, подкралась сзади и огрела меня по голове лопатой или кочергой от камина. Хорошо, что мне повезло больше чем, бедняге Лютеру, который просто хотел помочь племяннику.

— Мы не могли бросить Лютера на пирсе, особенно с такой приметной машиной, — продолжала тем временем жаловаться Нина. — Так что Питер повез его в дом на Голливудских холмах, после того как я нашла у него в кармане ключи и объяснила, как открываются ворота. А я сидела и ждала его в нашей машине вместе с Томом в Санта-Монике. Пришлось позаимствовать один из ковров мистера Хаттами, чтобы укрыть мальчишку на заднем сидении. Еще Питер хотел найти в доме Лютера мои фотографии. Маленький мерзавец не принес те, что мы ему, дали, хоть и обещал.

— А зачем вам нужны были эти фотографии?

— Нам нужна была всего одна. Где изображены мы с Томом на этой самой горе. Она доказала бы, что парень сошел с ума, потому что скучал по своей настоящей матери. И убил злую мачеху. А потом убил себя.

Зубы Нины начали стучать мелкой дрожью, а на лбу выступили капли пота. Зрачки расширись и глаза в свете лампы стали казаться черными колодцами. Я уже видел это в ее лавке. Несомненно,