В молчании прошло минут пять, ещё немного.

– Мой мир… – начав, Киат резко выдохнул и опустил голову. – Мой мир был прекрасен. Огромную планету населяли два вида разумных. Такие как я – цвераны и водные – антары. Мы жили в мире и согласии. Только здесь я узнал, что в некоторых мирах разумные воюют друг с другом, убивая себе подобных. В моём мире такого не было. Мы считали, что иначе и быть не может. Я был счастлив. У меня была спутница и потомство… дети, – с хрипом выталкивал Киат. – Два наследника.

Мужчина замолчал, и Дарина уже качнулась, чтобы обнять его, хоть как-то выразить сочувствие, но замерла, потому что он продолжил:

– У меня были друзья и хорошая должность. Я любил, меня любили, и было уважение коллег. Однажды меня отправили на другой континент проектировать звёздные сферы. Это был новый вид деятельности для нашего народа, мы только собирались покорять космос. Меня и моих родных разделял океан, когда на нашу планету упал осколок звёздного пришельца. Учёные кинулись изучать его, но вскоре начали гибнуть.

Киат вновь замолчал, и по участившемуся дыханию Дарина поняла, что ему очень тяжело рассказывать.

– Болезнь протекала быстро – неизвестный вирус убивал всего за три дня. У нас не было лечения, мы не знали – как сдержать распространение отравы. Я рвался к родным, готов был вплавь к ним отправиться, лишь бы увидеть, лишь бы попытаться спасти, быть рядом! – голос Киата становился всё громче и в конце он ударил кулаком по колену, от чего Дарина вздрогнула, но мужчина вдруг сгорбился и заговорил едва слышно:

– Я хотел быть рядом… но не смог. Из-за многочисленных заслонов я даже к океану не смог пробиться. Болезнь уничтожала всё больше населения не только наземных, но и водников. Как оказалось – заразу разносил ветер во всех направлениях, отравляя наш мир. Последнее что я помню – смерть моих коллег. Мучительная, в агонии. И меня ждала та же участь. Я был уже заражён. Поднялась такая температура, что внутренности сгорали как в вулкане, рвались в клочья межклеточные связи, причиняя неимоверную боль. Очнулся я уже здесь, под куполом.

Киат, договорив, затих, помолчал в напряженной тишине. Сглотнул сухим горлом, и процедил со злостью в голосе:

– Я до сих пор проклинаю этих поганых Хранителей, за то, что притащили меня сюда! – до хруста сжимая кулаки, буквально выплёвывал слова. – За то, что не дали умереть и воссоединиться с душами родных. Несколько раз я пытался… – он зло усмехнулся: – Я не хотел жить и до сих пор не понимаю – зачем я здесь? Зачем я существую?

Дарина поёжилась. Казалось, что его боль, выплеснутая в словах, осыпалась на них ледяным крошевом, вымораживая души. Всхлипнув, она придвинулась к мужчине. Порывисто взяла его ладонь:

– Прости, – прошептала, сглатывая горький ком.

– За что? – отозвался Киат тускло.

– За то, что напомнила. Если бы была возможность… если бы я могла хоть чем-нибудь помочь…

– Ты уже помогла, – посмотрев на девушку, Киат сжал в ответ её маленькую ладошку, – тем, что выслушала.

Они, не отрываясь, смотрели друг на друга и Даре казалось, что она тонет во взгляде Киата, погружаясь в его душу, переполненную тоской и горечью утраты. Дарина вздрогнула, когда Киат прикоснулся к её губам кончиками пальцев. На миг задержался и огладил подбородок.

– Киат, я… – начла она осипшим горлом, но неожиданно он спросил:

– В твоём мире… у тебя есть спутник, потомство?

– Нет. Есть сестра, племянники и я их очень люблю, – грустно улыбнулась Даря. – На самом деле, я и сама не знаю – почему так хочу вернуться. У моих родных своя жизнь, – Дарина тоскливо усмехнулась, продолжив мысленно: «В которой мне нет места».

Вздрогнув, поёжилась:

– Что-то прохладно.

– От воды сыростью тянет, – пояснил Киат. Сняв куртку, накинул её на плечи Дарины. И она наконец смогла рассмотреть его обнажённую спину.

Коротенькая, кофейного цвета шерсть покрывала не только плечи, но и спину, уходя под пояс штанов. В своём мире Даря всегда кривилась, увидев на пляже мужчин с волосатой грудью, но Киат не вызывал у девушки похожих чувств. Наоборот – ей хотелось провести ладонями по мягкой шёрстке. Увы, обстановка не располагала к романтике и Дарина отвернулась.

– Спасибо, – поблагодарив, плотнее запахнула полы куртки, и грустно вздохнула.

– Я что-то сделал не так? Расстроил тебя? – обеспокоился Киат, на что Даря замотала головой:

– Нет-нет. Ты тут ни при чём. Я просто вдруг подумала, что здесь обо мне заботятся просто так, понимаешь? Ты, Оратан и Алия – вы переживаете за меня, помогаете, ничего не требуя взамен. Просто так. А дома…

– Разве твои родные не делали того же? – Киат бросил на Дарину обеспокоенный взгляд.

– Ну, как тебе сказать… – Даря пожала плечами. Вспомнила последний разговор с сестрой и внутри растеклась горечь обиды.

«Зачем Анька пыталась меня подложить под олигарха? Её задело то, что я отказалась отдать ей квартирку, которую оставила мне мама? Так для её семьи мама по завещанию отдала загородный дом. Двухэтажный, между прочим, полностью обставленный. – Дарина размышляя, отрешённо смотрела на водную гладь. – Это разве забота сестры? Да она не помнит, когда у меня день рождения! Постоянно забывает поздравить. Кому нужна я дома? Зачем хочу вернуться?»

Почувствовав, что слёзы подступили к глазам, и задрожал подбородок, Дарина, боясь расплакаться, уткнулась носом в ворот мужской куртки. Вдохнула приятный аромат с нотками свежести леса и тяжесть на душе начала отступать.

– У тебя плохие отношения с родными? – Киат напомнил о прерванном разговоре, и Дарина покачала головой:

– Нормальные. Наверно дело в том, что я родилась после гибели отца и мама… она как будто замкнулась в себе. Старшую дочь, мою сестру – Аллу отправила к бабушке, а я росла с мамой. Она была уникальным человеком, одарённым. Знала больше семи языков и с лёгкостью могла выучить ещё парочку. То, что я здесь делаю с помощью специальных устройств, для неё было бы наипростейшей задачей. Она бы интуитивно выполнила миссию, разложив для Хранителей всё по полочкам. Она любила науку и, похоже – любви не осталось для детей. Я не зала, что такое сказка на ночь и материнские объятия, когда разбила коленку. Я рано научилась заботиться о себе, потому что маме было некогда. И я отчаянно завидовала сестре, потому что бабушка дала ей то, чего я была лишена. Но я не жалуюсь! Я любила маму и сестру люблю. Просто я… я для них наверно чужая.

– Разве родной человек может быть чужим? – тихо