— Нет, я не пью… Мне не нужно сахара.

Молодой человек удивленно вскинул брови, и девушка поднесла чашку к губам и сделала глоток. Б-р-р-р. Горячо и горько. Как не соответствовал вкус напитка его удивительному аромату! Шарлотта, сжав зубы, глотнула, изо всех сил постаравшись не вздрогнуть.

Напряженный, внимательный взгляд Винтера сделался ироничным.

— Мисс леди Шарлотта, вы не любите кофе.

Лгать было бесполезно. Разве только она научится луч1 притворяться.

— М-м… нет, не люблю.

— Бренди вы тоже не любите.

— Совершенно верно.

— И все же вы пьете кофе, чтобы доставить мне удовольствие, и пили бренди, чтобы доставить удовольствие матери. Думаю, вы очень добры, мисс леди Шарлотта.

Добра? Вот так раз! Шарлотта совсем растерялась. Она решилась остаться наедине с человеком, которому приписывала самые гнусные намерения, и который, напротив, проявляет лишь искреннюю сердечность, пусть даже выражая ее несколько непривычным образом.

Да, он прикасался к ней, но эти прикосновения были целомудренны. Винтер заставил ее осознать, как много ограничений и как мало надежды было в ее жалком существовании.

— Думаю, немногие согласились бы с вами, — отвечала она.

— Я не ищу одобрения глупцов и дилетантов. У меня есть глаза, чтобы видеть, и мозги, чтобы думать, — он похлопал себя по лбу. — И я думаю так, как хочу, а не так, как хотели бы окружающие.

В этот момент Шарлотта поняла, что Винтер ей нравится. Нравится его прямолинейность, простота и, главное, его уверенность в ceбe. Если бы не знатные гости из Сереминии, он бы наплевал на всякие там манеры и этикет, потому что был вполне доволен собой и тем, чего он достиг в жизни.

Девушка встревожилась: она знала, что подобное чувство симпатии к мужчине опасно.

Винтер забрал у нее чашку.

— Завтра я распоряжусь, чтобы вам приготовили чай. А сейчас, мисс леди Шарлотта, я должен спросить у вас, могу ли я пользоваться старой визитницей отца с гербом на крышке. В свое время такие вещи были в моде, но теперь я замечаю, что в гостиных на нее смотрят косо…

В то время как молодые люди всерьез приступили к своим занятиям, в противоположной части дома новая служанка-посудомойка пробиралась к своей спальне на третьем этаже. Обычно Франсез ложилась спать одновременно с другими слугами: домоправительница с подсвечником в руке шла по длинному коридору, ведшему к спальням прислуга, освещая путь. Но Трейв Джеймс, красавец, каких Франсез еще не встречала, уговорил прийти к нему сегодня в конюшню, и вот теперь она возвращалась к себе в кромешной тьме. Как ни вглядывайся, а различить удавалось лишь очертания стен.

Каких только ужасов не рисовало пятнадцатилетней девушке ее воображение! Ей доводилось слышать ужасные истории о духах и привидениях, обитавших в старых домах. Этот же особняк был старше, чем ее бабушка. А старушка помнила безумного короля Георга, не того, что был перед королевой Викторией, благослови ее Господь на долгое царствование, а еще того, что правил до него[7].

Под ногой Франсез скрипнула половица. Она подскочила, от страха смяв в руках фартук, и поклялась, что больше и не взглянет на Трейва, как бы сладко тот ни улыбался. Кто знает, какие ужасные преступления были совершены в этих стенах, и какие неприкаянные души бродят здесь по ночам, ища мести и успокоения. Это вам не уютный бабушкин домик, который бедной девушке пришлось покинуть в поисках заработка. А последние несколько ночей, лежа у себя в постели, она слышала, как сверху доносились леденящие душу звуки, чьи-то шаги. Однажды даже громыхнуло что-то тяжелое, металлическое. Наверное, так гремят цепи, в которые в аду заковывают грешные души.

Вжавшись в стену, девушка потихоньку продвигалась вперед, считая двери, чтобы не заблудиться. Ее комната была последней справа, а сразу за ней коридор поворачивал к лестнице на чердак.

Франсез довелось однажды там побывать. В первый теплый весенний день мисс Сайме отправила на чердак армию горничных и слуг, чтобы выгрести полугодовые залежи пыли. Там оказалось довольно просторно, сквозь мансардные окошки проникало достаточно света. Но от центрального помещения в стороны уходило множество комнатушек, некоторые размером с небольшой чулан. И Франсез приходилось в них забираться, чтобы вымести мусор — просто жуть! Так что укромных местечек для нечистой силы на чердаке хватало.

Вот бы ее комната была поближе к спальне мисс Сайме! Мимо грозной домоправительницы не то что привидение, — мышь не пробежала бы.

До заветной двери оставалось совсем немного, как вдруг Франсез услышала тонкий протяжный скрип, издаваемый дверными петлями. Девушка застыла на месте, едва дыша и спрашивая себя, не почудилось ли ей чего-нибудь от страха. Но, увы, за поворотом и впрямь посветлело, будто кто-то — или что-то! — открыл чердачную дверь. Раздалось тихое шарканье ног, тяжелый вздох, и снова послышался скрип. От ужаса у Франсез волосы встали дыбом — она не лгала, когда на следующее утро горничные сгрудились вокруг нее, с замиранием сердца слушая душераздирающую историю. Девушка попятилась, не сводя глаз с темного квадрата в том месте, где коридор поворачивал на чердак. Свет приблизился, и послышались чьи-то тихие шаги.

Кто-то, наверное, решил ее разыграть. Или просто прятался на чердаке от мисс Сайме и ее постоянных придирок и нагоняев. Или…

Из-за утла вынырнуло существо в белой струящейся рубашке. Горящая свеча освещала отвратительное, мертвенно-бледное лицо. Истошно закричав, Франсез бросилась бежать обратно по коридору. На ее крик затрещали огнива, распахнулись двери комнат, но призрачная фигура словно растаяла в воздухе.

Вспоминая пройденный материал, Шарлотта открыла свои записи с правилами для джентльменов.

— Так вот, — она взглянула на растянувшегося на ковре Винтера, и сама попыталась устроиться поудобнее на своих сложенных у камина подушках. Самое трудное — ив таком положении сидеть, как подобает, не сутулясь. — Сегодня мы поговорим о том, как джентльмену следует себя вести на улицах города.

Винтер, кряхтя, подоткнул подушку под мышку и подпер рукой голову.

Шарлотта глубже спрятала пальцы ног в длинный ворс ковра.

— Джентльмен всегда идет между дамой и дорогой, как бы защищая спутницу своим телом на тот случай, если скачущая мимо лошадь понесет.