– Босс на линии, – фыркнула тем временем девица, надев футболку.

Картина на экране поменялась. Среди нагромождения каменных глыб, на фоне серого неба с темными тучами, искореженных металлических строений, сидел в монашеском одеянии старик. Сильный ветер трепал длинные волосы монаха. Дворецкий быстро покинул кухню. Из криминальных сериалов он знал: меньше знаешь, дольше жизнь.

– Привет, Чума, что с тобой? Заболел?

– Привет, мастер Эстом, кооперативный секс надоел, захотелось сменить обстановку. Ну, какие вопросы? – спросил хакер.

– Давай не по телефону.

– Всегда рад!

– «У Карамзина». В два часа дня устроит?

– Ок.

Вернулся дворецкий с клубникой. Пытаясь отвлечься от нелегких мыслей, Богли развернул газету «Правда», лежавшую на столе, пробежался по ней глазами. Староверы брюзжали, что коммунистический принцип «от каждого по труду, каждому по потребности» исполняется только на территории Кремля. Воздушные яхты, лучшие участки в Красной Лавре захватили чиновники и теневые воротилы. Под лозунги о благе староверов в магазине подменили картошку чипсами, чай – травой, хлеб – зерновыми батончиками, мясо просто убрали. Русский бунт – осмысленный, но беспощадный – назначался с субботы на воскресенье. Приглашались желающие. Это была не первая попытка свержения существующего в Красной Лавре строя. Каждый революционный толчок производил перемены в лучшую сторону, но потом муниципалитет сворачивал с пути построения справедливого общества. Ниже шла статья «Достойная пенсия – молодежи». За партийный билет предлагалась квартира, продуктовый паек с черной икрой, бесплатные труд и отдых на побережье Черного моря с оговоркой, что обещания вступают в силу при полной победе коммунизма. «Надо бы записаться в партию, – подумал Богли. – В СССР бывает всякое… Пенсия-то на носу…» В этом месяце он трижды слышал песню «Ветер перемен» по радио «Маяк». «К чему бы это? Не пахнет ли перестройкой?»

Эстом отложил газету, задумавшись о жизни кремлевского чиновника, которая протекала в безрадостной суете. Ему уже пятьдесят семь. Годы пронеслись стрелой, из воспоминаний – только маршрут «работа – дом – работа». Эстом поискал в голове план на будущее. Может быть, правда пора жениться? Кому-то надо оставить дом, а то займут староверы…

Он снова вспомнил Медею Этовну. Энергичная, темпераментная, живая – полная противоположность его спокойному характеру. Минусы были. Куда без них? Она много ела, разбиралась в ресторанах, всегда изучала отзывы, прежде чем сделать выбор, постоянно требовала секса, так что он подсел на таблетки, и больно дралась. Могла влепить пощечину или ударить из-за небрежно сказанного слова. «Да, – решил он, – жениться на Медее можно. Скучно не будет. Зря я наехал на нее». Однако, что это за сантименты на него нашли…

Эстом, допив кофе, бодро поднялся из-за стола. Схватил сумку «Луи Баттон» от цеховиков, бросил в нее планшет для связи с Чумой, бумаги, мужской журнал «Бесбалбес», который хотел полистать в дороге, и спустился на улицу. Солнце сверкало в зените. Луговые газоны, альпийские горки пестрели маками и ромашками. Запах трав разгонял тревожные мысли. Жить бы и наслаждаться.

Яхта покоилась на парковке. При приближении хозяина она спустила парковочные стойки к земле и выставила трап. Богли забрался в двухместный салон, поудобнее расположившись в кресле. Служебное судно было с сумасшедшинкой. В этом году яхта называла себя «Синеглазкой», хотя в прошлом откликалась только на «Милая». Она обладала упрямым характером и слишком сложным искусственным интеллектом. Однажды, увидев Богли с Медеей, «Синеглазка» полетела по воздуху, словно автомобиль по дороге с выбоинами, ему пришлось обратиться в поддержку «Волга-Сервис».

– У меня такое ощущение, что в яхте проснулось нечто похожее на ревность! – сообщил он техническим специалистам. Те понимающе переглянулись:

– Проверим, – и забрали на диагностику.

Вернули, заверили, что яхта в полном порядке, а характер… бывает хуже, искусственный интеллект учится у людей. Предложили отключить и использовать автопилот.

– Ладно, пусть интеллект остается, – решил Богли.

«Синеглазка» следила за его здоровьем: давлением, уровнем сахара в крови, настроением – в общем, интеллект был полезной функцией там, где он особенно не нужен. В кабине еще слышался запах духов «Шинель № 5», которые Эстом подарил Медее.

– Куда? – спросила яхта.

– Ресторан «У Карамзина» на Пресне.

– Эстом Оливерович, вчера я не стала вам говорить… Сахар и холестерин выше нормы. Содержание алкоголя в крови… Вы должны беречь себя для людей, для страны.

– Все-то ты знаешь.

– Советую сегодня не пить.

– Дорогая моя! Тебя бы на мое место.

– Да уж, – засмеялась яхта. – На старт! Внимание! Марш!

«Синеглазка», мастерски отшвартовавшись от земли, стала набирать высоту. На балконе третьего этажа прибирался Михаил. Яхта подлетела к дворецкому, ради шутки включив сирену и мигалку. Тот с испугом оторвался от дел, взглянув на судно.

– Я сказала, вы будете вечером, обед не нужен, – объяснила свой трюк «Синеглазка».

«Господи, – подумал Эстом. – Это чудо стоит всего полмиллиона». А яхта сперва тихо, а потом все громче запела голосом Зыкиной:

                                    Среди хлебов спелых,

                                    Среди снегов белых

                                    Гляжу в тебя, Волга,

                                    Седьмой десяток лет.

«Неужели от меня так несет перегаром, раз это чувствует машина? Что подумает Чума?» – Эстом почесал щеку, ненароком взглянув на соседнее место. По полу перекатывалась толстая бутыль с чачей. «Теперь я твоя верная спутница», – как бы говорила она. «Да уж, познакомимся получше», – подумал чиновник.

Богли взглянул на часы.

– К ресторану подрули к двум. Мигалку оставь включенной.

– Вам повыше или пониже?

– До Москвы пониже, над городом – повыше.

«Синеглазка» летела на небольшой скорости, огибая Кластер Мирапорка. Эстом смотрел вниз, на жизнь обывателей. Периодически глаза косились на бутыль с чачей. «Синеглазка» пела. Эстом бросил сумку на соседнее кресло и достал «Бесбалбес». Это был свежий номер модного среди состоятельной публики журнала. В жизни московского бомонда он играл важную сводническую роль. Мамаши искали выгодные партии для дочерей, девушки искали парней или «папочек», было в нем много саморекламы. Имелся раздел этики – как правильно держать столовые приборы; научный, объяснявший гороскопы, ясновидение и тайны Вселенной; разворот о психологии, как отличить истинно богатого человека от разводилы, как лечить депрессию… На обложке – почему Эстом не заметил раньше? – красовалась Медея. Она и принесла журнал с собой. Богли стал рассматривать ее лицо. Очень правильные, абсолютно симметричные черты. Красивые карие глаза кажутся темными от густых ресниц. Создавалось впечатление, что Медея ласково смотрит на него со снимка. «Синеглазка», прекратив пение, внимательно следила за хозяином.

– Что ж ты замолчала? – поинтересовался Эстом.

Яхта продолжила песню, но настроение у нее изменилось. Полет с плавного сменился на несколько нервный: она набирала скорость, делая резкие пируэты. Эстом оторвал взгляд от журнала,