карты он не знал, но накануне отец подсказал, что Кооператив обычно использует число и месяц рождения приглашенного в сообщество кандидата.

– Платеж отклонен, – огорченно сообщила агент. – Давайте попробуем еще раз. Обычно банки не хотят давать деньги сразу. Можно оплатить покупку частями.

Богли ответил:

– Давай. «Бороться и искать! Найти и не сдаваться!» – так меня учили в детском саду кремлевского резерва.

Полина раздробила сумму на пять платежей. Аппарат нехотя выдавал чеки.

– Ловко вы его надули, – сказал Эстом.

Она хмыкнула.

– Теперь вы законный владелец апартаментов. Хотите посмотреть спальню?

– Очень хочу, – признался Эстом.

– Я пока проверю душ. А вы – холодильник. Там должно храниться шампанское для испытания кухни.

Эстом с агентом оценили качество кухни, спальни, гостиной. Особенно хорошо работала Поля.

– Какой вы счастливчик, – уходя, бросила она. – Я буду навещать вас, контролировать работу систем.

Юноша погладил ее по волосам, поцеловал в курносый носик.

– Приходите, пока жена не пришла.

– У вас есть жена?

– Нет, но я слышал, что, когда они приходят, друзья уходят.

– И я такое слышала, какой вы шутник!

Вечером в пятницу тринадцатого, довольный жизнью, сделавшей поворот в верном направлении, Эстом купил серый костюм, белоснежную хлопковую рубашку с невыразительным галстуком, черные ботинки, надел часы «Полет на Венеру» и отправился на Пятницкую. Перед входом в ресторан Богли встретил швейцар.

– Вам куда, молодой человек?

Эстом показал письмо.

– Ждите здесь.

Швейцар удалился, оставив у входной двери ритуальный посох. На верхнем конце была закреплена золотая козлиная голова с кручеными рогами. Глаза козла мигали ярко-красными огоньками. Эстом ответ взгляд в сторону и задумался: чем обернутся покупки, совершенные по банковской карте? Он бы спокойно отдал душу дьяволу, особо не веря в его существование. Зачем выдуманному черту платить за эфемерную душу реальной квартирой и японской спортивной яхтой, купленной вслед за апартаментами? Непонятно.

– Проходите, милостивый государь, – из-за спины возник портье.

Глаза козла потемнели, словно налившись кровью. Молодого чиновника охватил страх. Появилось желание сбежать.

– Кто это у вас? – обратился он к швейцару, чтобы взбодрить самого себя.

– Бафомет, – с поклоном ответил тот. – Глава Кооператива министерских работников.

– А‐а, понял, – усмехнулся для храбрости Богли, шагнув внутрь, – адресом я не ошибся.

Главой Кооператива министерских работников ударили сзади, неожиданно сильно. Эстом без чувств упал на пол.

Сквозь проблески иногда всплывающего сознания юноша угадывал, что его волокут за ноги по холодному, мрачному проходу. Служители Бафомета шли, скрываясь в тьме, громко чертыхаясь, задевая стены. Как долго продолжался спуск в подземелье, Эстом не знал. Он пришел в себя от резкого запаха нашатыря, ударившего в нос. Кто-то бил его по щекам. Богли приоткрыл глаза. Темно, только бледные всполохи свечей. Молодого человека грубо схватили, переложив в короб, пахнущий свежеструганой доской. Накрыли крышкой. Послышались удары молотков. Эстом ощупал стенки руками. Это гроб!

– Эй, парни! – крикнул он. – Меня приглашали в ресторан, я не ошибся?

Заиграл инструмент, издававший необычные, тоскливые звуки. Умирать под такую музыку тяжело, а жить – невозможно. Но заранее выбор репертуара не предоставили, приходилось слушать. Позднее, участвуя в ретритах Кооператива, Богли узнал о любимой китайской скрипке Бафомета – Ель Цинь. На ней босс играл еще хуже, чем услышанное юношей исполнение в гробу.

– Эстом Оливерович Богли! – торжественно произнесли снаружи.

– Да, парни, я здесь.

– Готов ли ты вечно служить Бафомету – главе Кооператива министерских работников?

– Вечно – это сколько? – съерничал Богли, на что услышал вполне разумное возражение:

– Судя по потраченным вами средствам, вечно – это вечно.

– Я готов! – крикнул Эстом.

Гроб сняли с подставки, бросив в бассейн или канаву с загаженной водой. Юноша ужаснулся, узнав острый запах: мочи и нечистот. Богли потихоньку тонул…

– Парни! Я тону, мертвым служить не смогу, – крикнул он.

– Говно к чистому не пристает, – ответил голос. – Чистое останется чистым. Усвой это, ты умер для грязного мира, но чист для Кооператива. Ты понял?

– Как дважды два четыре! Это все?

– Не торопись, Эстом. Это очищение, не служба. Ты можешь выйти.

– Как?

В ответ молчание. Эстом раскачался. Гроб накренился и перевернулся. Крышка оказалась не прибитой. Она отлетела, Богли нырнул в нечистоты. Вынырнув куда-то вбок, сначала поднялся на колени, потом – на ноги. Что-то мерзкое сползало по лицу. Богли прошлепал по жиже, поднялся на ступень, огляделся. Он находился в помещении с низким каменным сводом, сырым и невероятно воняющим. В свете свечей он увидел алтарь, на котором лежала голая девица, привязанная ремнями к каменной поверхности. Голову закрывал мешок, из-под которого раздавались всхлипы. В нише, углублении над жертвенником сидел человек, опиравшийся на посох, в маске козла и красном атласном плаще.

– Подойди к алтарю.

Эстом послушался. На грязной поверхности лежал серповидный нож.

– Сослужи первую службу, Эстом. Отдай мне ее сердце.

Через неделю, после ритуала посвящения, он был повышен и переведен на новую должность. С течением лет Богли вырос в уважаемого члена Кооператива. Подаренные золотые часы «Полет к Венере» Богли не снимал – как знак принадлежности к избранному обществу, на их обратной стороне выгравировано: «#13 Каждомусвое» – ключ от облачного хранилища, с видеозаписью памятного ужина. Стоило члену Кооператива сбиться с пути, как код передавался прокураторам. Их орден куда более могущественный.

Предавшись воспоминаниям, Эстом тем временем доел холодный суп «Северное море» с мидиями, запил водкой. Его развезло.

– Что-то многовато пью, – удивился он. – Нервы. Проклятая работа.

Богли повторно заказал алкоголь – душа требовала напиться. На второе принесли жесткий шницель из чукотской оленины с карамелизованным ягелем – «Земля Санникова». К мясу полагались специальные ножницы. Шницель не доел, в горло не лез – перешел к десерту «Айсберг в океане». О чем вскоре пожалел: заболело горло. Во время обеда он пытался вспомнить, что же это за ювелирное изделие «Кольцо». «В моем ведомстве, без меня», – про себя возмутился Эстом. Он залез в карман пиджака, нажал кнопку вызова «Синеглазки» на брелоке.

Память растревожила чиновника. Бафомет с братьями намертво приковал его к шале, деньгам, яхте. С такого пути не свернуть без риска сломать шею.

– Как вам шницель? Нормальной жесткости? – поинтересовался официант.

– Бывает и хуже, – поморщился Эстом, скорым шагом удалившись из ресторана. Он нетвердой походкой подошел к причалившему судну.

– Ну, отдохнула?

– Спасибо. А вы?

– Так себе… Найди материалы по проекту «Кольцо».

– Минутку. Нашла документ: «О формировании ученого комитета в составе членов Правительства, Академии наук, Министерства обороны по проекту „Кольцо“». Список фамилий прилагается. Датируется февралем этого года.

– Я там есть?

– Да. Вы Председатель.

– Как я пропустил? Посмотри суммы финансирования.

– Нужна голосовая авторизация.

– Авторизую.

– Доступ предоставлен. Квантовый суперкомпьютер Пи – сто миллиардов