бал, потухли свечи. Собирайся, говорю, на линейку, первоклашка. Кончилась твоя привольная жизнь в книжном царстве. В рыскари кто заявку подавал? Одобрили. Идём знакомиться с отрядом, куда тебя определили.

– Заранее не мог предупредить, – проворчал я, натягивая штаны.

– Что предупреждать, тебе собраться – одеться и обуться. Личных вещей нет. Или задумал ограбить Библиотекаря? Ну, ну, признавайся, я сам подумывал выкрасть кое-какие труды мастеров меча, к которым мне доступ ограничили по Ренатовой милости.

– В библиотеку вход мне будет закрыт без особого разрешения, так? А я хотел побеседовать с Ренатом Султановичем. Попрощаться. – И вызнать информацию о квестах, наиболее загадочных локациях Мглистой Равнины, опасных существах и степных фракциях. Позднее мне расскажут обо всём командиры и товарищи. А я хотел знать заблаговременно, на кого напрыгивать, у кого брать побочные задания, куда не соваться и с кем остерегаться «дружить» из представителей кочевых племён.

На площадке выстроились шеренги рыскарей – преимущественно молодых мужчин. Всего около сорока человек, из них большинство меднокожие юноши с раскосыми глазами. Дети кочевников, воспитанные кланом, эдакие янычары Зиккурата. Стоят ровно, выпятив грудь, во взглядах, устремлённых прямо, решительность и гордость. Одеты в кафтаны, за широкими поясами кинжалы и изогнутые мечи. Новички из наших выглядят не столь презентабельно. Клан одарил их лохмотьями – залатанными рубахами, мешковатыми штанами и плащами. Я по сравнению с ними щеголь в своей чистой одёжке. Перед строем выхаживали крепкие бойцы в кожаных и кольчужных доспехах, выкрикивая имена.

Серый показал на моё место и скрылся.

Мне досталась шеренга из семи бойцов – двух кочевников и пятерых новичков, судя по одежде. В неё и Стиви затесался, выделяясь среди белых и азиатов и тёмным цветом кожи, и низким, мне до плеча, ростом. Ну, хоть одно знакомое лицо. С лучником мы ладили.

– Кирилл! – крикнул невысокий, до черноты загоревший мужчина лет так пятидесяти, сухопарый и коротко стриженый. На продолговатом костистом лице горели глубоко посаженные зелёные глаза.

– Здесь, – ответил я, становясь между Стиви и черноволосым парнем, очевидно, выходцем из кочевого племени. Тот неодобрительно глянул на меня и переместил взгляд на командира.

– Тумур!

– Я! – выкрикнул стоявший рядом молодой боец. В руке он сжимал двухметровое копьё, из-за плеча выглядывали короткий лук и колчан со стрелами. Настоящий кочевник, коня лишь не хватает.

– Стиви!

– Я здесь, – отозвался голосом умирающего лебедя сосед по шеренге.

– Никита!

Здоровяк дальше по строю промычал что-то невнятное.

– Альберт!

– Присутствует. Куда же без меня?

На миг наш командир скривился и продолжил перекличку.

– Эдуард!

– Здесь, сэр.

– Ундэс!

– Я!

– Рафаэль!

– Здесь!

– Зовите меня Висельник, – представился светловолосый зеленоглазый воин, проводивший перекличку. Вместо доспехов он носил добротный шерстяной плащ и камзол, предплечья и голени защищали нашитые на штаны куски толстой жёсткой кожи. Позывной ему шёл как нельзя кстати – жилистую шею пересекал шрам. Его действительно хотели повесить. – С сегодняшнего дня вы подразделение рыскарей, а я ваш командир. Это значит, что с этого момента – никаких убийств, краж, неподчинения командованию. Простые правила. Будете их выполнять, и получите награду. Ослушаетесь приказа, стащите что-то у товарища – вылетите из посёлка с волчьим билетом. Убьёте товарища и, в зависимости от обстоятельств, кончите бродягой или в вечном заточении. Всем всё ясно?

– Командир, такой вопросец, – раздался голос назвавшегося Альбертом бойца. – Как обстоятельства влияют на приговор? Допустим, накажут за то, что я перережу глотку во сне моему, как вы выразились, товарищу из-за личной неприязни? Без корыстных мотивов.

Глава 13

– Во-первых, ко мне нужно обращаться – товарищ командир. Фамильярность при общении с командованием наказывается. Во-вторых, наказания у рыскарей мягче, чем у клановцев, но для описанного тобой случая, боец, я сделаю исключение, и ты проведёшь пять ночей за стеной, привязанным к столбу.

– Десять ночей? – зашептал поражённый Стиви. – Но ведь его сожрёт Мгла.

– Вот именно, уголёк, – расслышал паренька Висельник. – Пять мучительных смертей. Мгла разъедает плоть, медленно, словно кислота. Подыхаешь за несколько часов, возрождаешься, и тебя снова несут за ворота, привязывают к столбу и оставляют без воды и еды. Не свихнёшься – молодец. После такого вряд ли сумеешь служить Зиккурату с оружием в руках. Повторишь преступление, и тебя ждёт вечное заточение. Уголёк, за понимание хвалю, за разговорчики в строю предупреждение. В следующий раз накажу. Уяснил, боец?

– Да, товарищ командир! – выпалил побледневший Стиви, ему вторил ленивым тоном задавший вопрос Альберт.

– Отвечать нужно «Так точно», – поправил Висельник. – За мелкие нарушения дисциплины положены физические упражнения. Непонятливым вскрывают брюшную полость и прижигают рану огоньком без наркоза. – Следя за растерянными и испуганными физиономиями бойцов, командир добавил с по-прежнему каменным выражением лица: – Шучу. С непонятливыми обычно проводят воспитательную беседу мои кулаки и дубинки моего заместителя.

– А у вас и зам в наличии? – удивился неугомонный Альберт.

– Заместитель выбирается из числа лучших бойцов отделения. То есть, из вас. Кто себя лучше покажет, тот и станет ефрейтором. Рядовой Альберт, полсотни отжиманий.

– За что, товарищ командир?

– За длинный язык. Семьдесят отжиманий.

Боец нехотя принялся отжиматься, выдвинувшись из строя и явив себя народу. Высоченный тощий парень с копной платиновых волос и красочными татуировками, покрывающими шею воротником.

– Вы должны подробно докладывать о важных вещах, происходящих в отделении, и самое главное, беспрекословно исполнять приказы, – продолжал знакомить нас с правилами Висельник, проходя вдоль строя, пока Альберт отжимался. – Ваша вольная жизнь осталась в том реале, на Земле. Зарубите это на ваших ещё целых носах. На службе Зиккурату не место плаксам, воющим над беспризорным ребёнком. Прикажу добить товарища – добьёте. Прикажу проломить череп старику – проломите. Прикажу вырезать детский приют – не обсуждая, достаёте ножи и делаете дело. Не нравится такое положение вещей – валите бродяжничать. Степь вас пожалеет, да, лучше родной матери. Желающие уйти – шаг вперёд!

Отделение стояло неподвижно. Один Альберт отжимался, но и он ничего не выкинул на слова Висельника. Все в курсе, куда вступали. Преимущества службы Зиккурату с лихвой перекрывали плюсы от самостоятельного существования в степи.

– Забудьте старую жизнь, – посоветовал командир. – Здесь вы все равны. Рядовой Альберт!

Альберт выдохся на шестидесятом отжимании. А начинал-то энергично, работая, будто машина. Отдышавшись пару-тройку секунд, он сначала рывками, а