девяностых. А во-вторых, клянусь русыми кудрями моей мамы, я не женат и никогда не был женат. Конечно, девушки у меня бывали, врать не стану, но я, видите ли, опасаюсь жениться.

– Забавно. Почему нет? По виду вы не из пугливых. Подумаешь, женились, так можно ж в любой момент и развестись.

– Эх, Арина Сергеевна, знали бы вы, как приятно иметь дело с девушкой, не имеющей понятия в вопросах собственности супругов! За это надо выпить.

Они выпили ещё по бокалу, и Арина, наконец, отключила свою бдительность. Мужчина напротив стал казаться ей старым знакомым, весёлым и вовсе не опасным.

– Арина Сергеевна! – зазвенели натянутые голосовые связки Никифорова.

– Я внимательно слушаю вас, Григорий Александрович!

– Арина Сергеевна, только, ради бога, не падайте в обморок… – лицо олигарха напряглось, и он выпалил: – Выходите за меня замуж.

Вот этого Арина уж никак не ожидала. Она ожидала какого-нибудь недостойного предложения, которое она бы с гневом отвергла, но такое…

– Вы часто так шутите? – Арина с ужасом почувствовала, что краснеет.

– Клянусь, первый раз в жизни.

– Почему вы сделали исключение для меня?

– Потому что вы исключительны.

– Вам не кажется, что вы несколько торопитесь?

– Я тороплюсь, потому что вокруг вас, наверняка, вьётся масса молодых людей, и время, та скать, работает против меня.

– Знаете, Григорий Александрович…

– Называйте меня Гришей, – оборвал девушку Никифоров.

– Хорошо, Гриша, – усмехнулась Арина, – давайте отложим дальнейшее обсуждение этого вопроса хотя бы на месяц, а потом посмотрим, сохраните ли вы столь лестное обо мне мнение. Гарантирую вам, что в ближайшие тридцать дней я замуж не выйду ни за кого. Это точно.

– Господи! Ариночка! Что я слышу? Вы не отвергли меня! При ваших гарантиях я готов ждать и месяц и даже два, хотя и неделя без вас – ужасно длинный срок. Но вы позволите мне, хотя бы иногда, беседовать с вами… хотя бы в ресторанах?

– Хорошо, Гриша, я тоже не против узнать вас получше. Но сегодня, мне кажется, вы уже превысили число допустимых сенсаций. Посему прошу вас вернуть меня к месту моего проживания на ту самую площадь, «где били женщину кнутом, крестьянку молодую». Как вы догадываетесь, я должна обдумать нестандартную ситуацию, в которую вы меня изволили ввергнуть.

– Вы даже не представляете, Ариночка, как бы я хотел оказаться на месте той крестьянки, при условии, что кнут был бы в вашей руке.

– Странные у вас фантазии, Гриша, – хмыкнула Арина.

18

Время шло, Никифоров почти ежедневно привозил Арину в ресторан (каждый раз новый), кормил её изысканными блюдами, вёл разговоры о науке, бизнесе и о том, как построит для неё лабораторию, где она сможет претворить в жизнь свои самые смелые замыслы. Она хотела ему верить и в то же время пыталась сохранить некоторую дистанцию, чтобы не дать ему почувствовать себя победителем. И всё-таки 15-го апреля Никифоров добился её согласия на брак.

Они пировали в ресторане Петергофа, вели лёгкий небрежный разговор, и тут какой-то здоровенный подвыпивший детина, заметно покачиваясь, подошёл к их столику и пригласил Арину потанцевать. Она решительно отказалась, Никифоров прикрикнул на грубияна, и тот отошёл, что-то злобно бурча. Вскоре Арина даже забыла о нём, но когда они вышли из ресторана и направились к парковке, из темноты вынырнул тот здоровенный парень и, рявкнув: «Это моя тёлка!», положил свою каменную руку на её плечо. Он был много тяжелее и мощнее Никифорова, и, казалось, влюблённых ждёт катастрофа, но тут молодцеватый олигарх стал в стойку какой-то восточной борьбы и нанёс молниеносный удар по лицу хулигана. Тот безмолвно упал на асфальт, а Никифоров, подхватив Арину под руку, провёл её к своему чёрному мерсу. Уже сидя в автомобиле, она взглянула на место драки – хулиган неподвижно лежал на мокром асфальте. Мелькнула мысль проверить его пульс, но Никифоров уже включил двигатель. «Да и чёрт с ним!» – чуть ли не выкрикнула она. Мерседес развернулся, Арина бросила последний взгляд на поверженного негодяя – тот лежал по-прежнему неподвижно.

Она мысленно поставила на место Никифорова своего преданного Олега и поняла, что он не смог бы защитить её от нападения петергофского амбала. Впрочем, Олег никогда бы и не повёл её в тот дорогой загородный ресторан.

Когда Никифоров предложил заехать к нему домой на кофе, Арина, находясь под впечатлением ужасного эпизода с дракой, не отказалась. Она понимала, на что идёт, но не могла противостоять исполинской силе своей слабости.

Они подъехали к небольшому старинному особняку в центральном районе города, впрочем, старинным дом выглядел лишь снаружи, тогда как весь интерьер был капитально перестроен в соответствии со вкусом и родом занятий хозяина. На бесшумном лифте они поднялись на второй этаж. Здесь располагалось то, что Никифоров назвал своим логовом. Он с гордостью провёл её в «кабинет» – просторный зал, стены которого были увешаны плоскими мониторами, предназначенными для связи с разными точками его палладиевой империи. Здесь же находился и бар с напитками. Одна из дверей кабинета вела в роскошную спальню.

Хозяин усадил Арину в мягкое кресло, поставил на низенький столик два коньячных бокала, открыл бутылку Курвуазье многолетней выдержки, разлил коньяк и погрузился в соседнее кресло.

– Ну что, Ариночка? За наш, тэкэть, союз, – он заглянул в тёмные глаза молодой женщины. – За встречу родственных душ!

– Милый мой Гри-и-и-шенька! – ласково протянула Арина и вспомнила, что примерно такими словами начинала свои письма Екатерина Вторая к Григорию Потёмкину. После краткой паузы она завершила тост: – И всё-таки давай выпьем за единство противоположностей!

– Так ли уж противоположностей? – хмыкнул Никифоров.

Они чокнулись, и Арина смело выпила янтарную ароматную жидкость со сложным многокомпонентным вкусом. Странно, но алкоголя – главного ингредиента коньяка – она не ощутила. «Опасный напиток, – мелькнуло в сознании влюблённой девушки, – и не заметишь, как потеряешь голову». Арина была не из тех, кто теряет голову от алкоголя, но сегодня она была во власти первобытного желания слиться с мужчиной, неотрывно смотрящим в её глаза. Впервые в жизни она испытывала такое сильное и откровенное влечение, но не к Никифорову-бизнесмену, а к Никифорову, воплощающему собой архетип мужчины-повелителя, мужчины-защитника рода.

Она проснулась оттого, что Никифоров кого-то грубо отчитывал по скайпу. Дверь в кабинет была приоткрыта, и хотя олигарх пытался говорить тише, чем обычно, это у него плохо получалось. Арина встала с постели и прошла в ванную комнату, но и сюда долетали слова Никифорова, смешанные с отборным матом: «Послушай, дяденька, ты что? в конец охренел? С какого это мухомора ты резину тянешь?