И да и нет. Но по большей части — да.

Думая о погоде, я всегда думаю о ветре — о нежных его дуновениях в долине Маноа на Гавайях, о резких порывах, бьющих, как струя воздуха из фена, в лицо в пустыне Невада, о живительном бризе, омывающем Ослофьорд, о холодных прикосновениях, которыми тебя приветствует Миннеаполис, стоит лишь выйти из здания аэропорта. Я думаю о ветрах, переносящих воду, о том, как раскалывается небо во время летних штормов в Северной Дакоте, о бурях в Пуэрто-Рико и снежных зарядах, налетающих на Анкоридж, чтобы за час скрыть весь город под сугробами. О жгучих днях в Аризоне, когда вся влага в мгновение ока испаряется с тарелки, и о холодных туманах Новой Зеландии, от одного взгляда на которые начинают ныть суставы.

Ветер — это, конечно же, движение воздуха, а воздух движется при двух условиях: что-то или толкает его, или тянет. В прогнозе погоды вы не раз слышали об областях высокого и низкого давления, сопровождающих шторма. Все просто: воздух перемещается из области высокого давления туда, где давление ниже, — так рождается ветер, несущий бурю. Энергия, запускающая этот процесс, исходит из того же источника, что и практически любая другая: от Солнца.

Как создать планету без ветров и изменений погоды? Для начала придется выключить Солнце. Поскольку его лучи по-разному падают на экватор и на полюса и по-разному нагревают воду, снег и камень, температура на поверхности зависит от места. Солнце прогревает атмосферу сверху, а тепло от поверхности — снизу, создавая в середине холодные области, останавливающие и разделяющие поднимающиеся потоки теплого воздуха. Каждый движущийся участок воздуха смещает соседний — так взмах крыла бабочки на одном конце света порождает ветерок, качающий верхушки деревьев за тысячи километров от нее. Осадки без Солнца также были бы невозможны: именно благодаря ему вода испаряется с поверхности Мирового океана и собирается в облака, выпадая на землю дождем или снегом. Именно поэтому первым делом нам пришлось бы избавиться от Солнца.

Следующий шаг — остановить вращение Земли: именно ее бесконечное движение направляет ветра, которые подхватывают испарившуюся воду Сахары и уносят ее к тропическим лесам Бразилии. И, наконец, придется подождать несколько миллиардов лет, пока планета не остынет внутри, не растратит последние крохи тепла, выделяемого раскаленной магмой и радиоактивным ядром, рождающего извержения вулканов. До того лишенного рассветов и закатов дня, когда Солнце погаснет, а планета останется холодной, темной и недвижимой, на Земле будет дуть ветер и меняться погода.

Солнце — основной источник энергии, управляющей погодой. Молекулы углекислого газа, как мы хорошо усвоили, поглощают солнечный свет. Из сочетания этих факторов рождается эффект, в современном мире известный как парниковый; а при этом слове нам представляется место, где противоестественно жарко, и жара эта создана не природой.

Это прозвучит неожиданно, но идея парникового эффекта мне нравится: в основном тем, как тяжело нам ее (да и любую другую столь же страшную мысль) принять.

Тех из нас, кто вырос в холоде, кто дрожал на автобусной остановке поздним вечером, выталкивал старый «Форд» из кювета в тонких колготках, по 40 часов шагал без устали, пытаясь понять, как лошадь выбралась из загона, и все это при –30 °C, будет очень сложно убедить, что потепление на полтора градуса — катастрофа. Мне кажется, Межправительственная группа экспертов по изменению климата особенно и не пыталась.

Мне часто говорят, будто я преувеличиваю холод, сопровождавший мое детство. Недавно я распечатала и оформила данные Национальной метеорологической службы за 1975 год, когда пошла в начальную школу. В тот год 9 января началась снежная буря, которая продолжалась четыре дня и вошла в историю Миннесоты как Буря столетия. За неделю выпал годовой объем осадков. Годы с 1977-го по 1979-й, когда я делала карьеру в строительстве снеговиков, осваивала каток и сражалась с лыжами, — это период рекордно низких зимних температур, зафиксированных в истории наблюдений за ХХ век на территории 48 штатов.

Так что, поверьте, холодно тогда было, и мы знали, что кругом холод. Мы привыкли к этому и ненавидели мороз, особенно когда варежки промокали. Но у меня-то хотя бы были варежки, не уставала напоминать мама; в почти такую же холодную зиму 1936 года она обходилась без них, поэтому кончик носа у нее короче и не такой острый, как у меня.

Я выросла, а Миннесота, как и весь Средний Запад, стала местом куда более приятным. Тучи, раньше приносившие метели, сейчас проливаются дождем, снег сходит на две недели раньше, чем в 1972-м, а ледяной покров Верхнего озера держится на три недели меньше, чем в 1905-м. Есть множество причин (и тающий лед лишь одна из них), по которым дети в моем родном городе больше не катаются по озеру на коньках, зато на 15 дней дольше чихают от пыльцы крестовника. Стоит чаще наведываться в места своего детства: так проще заметить, насколько изменился мир.

Стоит добавить, что рост содержания углекислого газа в атмосфере приводит к последствиям гораздо более разнообразным и сложным, чем просто парниковый эффект. Молекулы его поглощают инфракрасное излучение, а значит, области теплого воздуха прогреваются еще сильнее. Контраст между ними и холодными областями становится заметнее; за счет этого ускоряется испарение с поверхности океана, увеличивается влажность воздуха и объем осадков, в которые эта влажность потом превращается. Опираясь на совокупность этих причин, ученые еще в 1980-х предсказывали рост количества штормов и их усиление. Их идея «глобального помрачнения» (в противовес «потеплению») имеет смысл. Я пишу эти строки в Осло, здесь –15 °C и все промерзло насквозь, а всего в 3000 км к северу отсюда, в Северной Гренландии, — оттепель и +6 °C. Есть немало оснований полагать, что страшные ураганы, разрушительные снежные бури, смывающие все вокруг ливни, сумасшедшие заморозки и безжалостные засухи двух последних десятилетий спровоцированы именно излишками энергии, оказавшимися в атмосфере. Сталкиваясь с нормальными погодными системами, они рождают безумие.

И все-таки, напомню, не мы ли 200 лет сжигаем ископаемое топливо и выбрасываем углекислый газ в воздух, где он поглощает солнечное тепло. Не должна ли была общая температура на планете заметно подняться? Да, должна была. И поднялась. Средняя температура поверхности Земли за последние 100 лет выросла на 1 °C.

Понимаете ли, это исключительно точные данные. Изменения температуры мы отмечаем с помощью термометра: он был изобретен 300 лет назад и вскоре доведен до совершенства. Метеостанции, записывающие показатели, разбросаны по всему миру, даже по самым удаленным его частям; люди, которые фиксировали для них информацию — фермеры, начальники почтовых отделений, монашки, горожане, ученые, — делали это честно и в деталях. Доказанное повышение средней температуры в последние 30 лет не вызывает в научной среде споров (поверьте, если что-то можно оспорить, ученые непременно это сделают).