после отъезда, почему она терпела и не ушла, все было рассчитано на то, чтобы она устала от его отношения и ушла. Но и его вина была отчасти, он кричал срывался, уходил, но возвращался, и опять по новой, до того вечера, когда все случилось, как случилось… Он просидел там, час, пытаясь склеить все воспоминания и рассказ Ирен и приходил в ужас, каждый раз представляя, что она пережила.

Ему было все равно на ее отца, он его не знал, но ее он знал, по крайней мере знал, что она показывала. И сразу вспоминал обмороки и приступы удушья.

— А может она больна была и правда, а я перестал верить, но таблетки она же принимала, — рассуждал Роберт. Полностью погруженный в эти мысли, он направился в свою комнату, упал на кровать и уснул прямо в одежде.

Позднее дверь комнаты приоткрылась, вошла его мать думая, что он спит, накрывая одеялом, прошептала, — всю свою жизнь я боялась одного, чтобы ты и твой брат не стали, как ваш отец, безответственными, если твой отец оставил меня и вас, то какое тебе дело до чужой девушки и что, что последним твоего отца видели с матерью этой девушки, но я не считаю ее своим врагом, а ты чью-то судьбу разрушил, — она постояла еще немного в дверях и ушла. А Роберт, как оказалось не спал…

Прошло две или три недели. Роберт немного начал приходить в себя, ее не видел почти месяц. Хоть и тётка говорила ему, что Ана ещё придёт, просить принять ее назад. Ее не было. Последние пять дней она ему снилась, он просыпался в холодном поту. Он решил позвонить Давиду с поникшим голосом, спросил, куда тот пропал?

Давид сказал, что решил его оставить немного в покое, чтобы тот пришёл в себя, подумал о своём проступке. Во время беседы Давид заметил, что состояние друга не стало лучше, хотя он пытался показать, что все практически забыл. В конце беседы, после небольшой паузы Роберт спросил:

— А ты не знаешь, ничего о ней, не слышал? Они уехали? Я думал, что она ещё придёт поговорить, не могу забыть, как в тот день она с мольбой смотрела на меня, ожидала услышать, то, что я не собирался говорить, хотя прекрасно понимал. Мне кажется, я, что-то ей не договорил.

— Да? А я думал ты сказал больше, чем можно представить. А ты бы пришел..? Ты сказал ей, даже больше, чем достаточно, даже не сожалея. Как можно было так поступить, я как мужчина понимаю тебя, но она тебе не была интересна, как ты говорил, тогда зачем было унижать, можно было просто развестись, не знаю какие у вас там семейные проблемы, но ты мой друг и я должен тебе сказать, это было жестоко. Ты ее растоптал, при всех, присутствующие там люди не лучше ее, поверь.! Зачем она вообще, появилась на следующий день? — усмехнулся Давид. Кстати, думаю, это был твой последний шанс, ты его упустил.

— Мне она безразлична, все по-прежнему, просто я хочу знать, все ли в порядке?

— Человек, который говорит о женщине «она», по факту не может быть к ней безразличен, — прошептал друг.

— Ты сейчас меня добить хочешь? — вздохнул Роберт и повесил трубку. Отвернулся на бок и уснул. Он спал до обеда в последнее время, то ли пытался забыться, то ли уставал на работе, но из домашних ни с кем не говорил. Пытался избегать каких-то личных тем.

Вечером следующего дня он вернулся, домой не в настроении, не поужинав поднялся к себе в комнату, так ещё несколько дней подряд. Мать начала паниковать из-за такого поведения сына. Ее волновало, что он не говорит, держит в себе все, да поступок был не из лучших, но он не пытался ничего изменить.

Ирен говорила матери, что не его надо жалеть, он — подлец. Несколько дней, он перестал ходить на работу, а потом перестал вовсе выходить из комнаты. Заперся в комнате, лежал, без каких-либо эмоций смотрел в потолок, на звонки он также не отвечал.

Ана погрузилась в глубочайшую депрессию, не могла привыкнуть к той мысли, что его нет рядом. А он ей заменял всех.

С отцом они ждали возвращения сестры, она должна была приехать через два дня. Ана пыталась показаться отцу веселой, но отказывалась обсуждать что-то, а отец не хотел ее тревожить, так как врач не разрешил давить на неё. Она надеялась, что с приездом сестры, ей станет легче. Они займутся чём-нибудь, также ее волновало состояние отца, он был настороженный, каждый раз, когда она спрашивала у него, все ли в порядке, после разговора с Альбертом, отец, глубоко выдыхая подходил к дочери, и нежно гладил по голове, говоря:

— Папа рядом, все будет хорошо!

Роберт продолжал закрываться в комнате и игнорировать звонки. В один из таких дней, лежал в своей привычной позе, смотрел в потолок, вспоминал образ, лицо, глаза, ни одной фотографии у него не осталось, только одна в день их свадьбы, она осталась в их доме, а другую он подарил ей, самую первую, напротив храма.

Вдруг непонятно по какой причине, он вспомнил о шрамах на ее спине и животе, пару раз спрашивал прежде, она улыбалась ему, как-то сменяла тему, у неё это получалось лучше всего. Она начинала обнимать его, прикасаясь лицом к его шее. Но почему он так и не спросил ещё раз про эти шрамы, может она попала в аварию, поэтому проблемы со здоровьем? Почему он не интересовался ее прошлым, тогда это было не столь важно по его мнению. Просто было здесь и сейчас. Холодок пробежал по спине. Он думал, все впереди, а уже сейчас все в прошлом. Один миг и все, многое было недосказано..

Он так и не рассказал тёте, про историю в храме, что она скорее всего услышала. И рано или поздно отец постучит в их дверь.

Порой Роберт пытался уснуть не для того, чтобы забыться, а просто увидеть, хотел ещё разок увидеть ее во сне. Снова начал звонить телефон, он лежал рядом с ним на кровати, это был снова Давид раз пять, потом из офиса, он брал телефон смотрел на экран и откладывал