— Защита? — не в силах поверить, повторила Рэйчел. — Я тебе не верю. Оборона против чего? Кого? Только не против меня!

Он резко наклонил голову, и она не удержалась от саркастического смешка.

— О, наконец-то! Наконец-то я услышала все! Правда, ты мог бы придумать историю получше…

Посторонний звук не дал ей закончить. Это был таймер духовки.

— Твой ужин, — бросила она, радуясь возможности отдышаться.

Выслушав, куда он его послал, она все-таки направилась в кухню. Вынув пирог из печки, она отрезала большой кусок и бросила его на блюдо.

— Салат?

Она спиной чувствовала, что он стоит за ней.

— Рэйчел… — Его голос зловеще дрожал. — Сколько раз повторять, что я не хочу этого чертова пирога!

— Ну, не могу предложить ничего другого! Я не собираюсь попадать в одну ловушку дважды!

— Надеюсь! — Он проговорил это почти испуганно, словно получил удар в лицо. — Не часто мужчина способен устоять перед таким искушением!

Руки Рэйчел сжали край стола, так что побелели костяшки пальцев, — именно это он сказал в ту ночь у себя в комнате, вспомнила она.

Воспоминание словно ножом полоснуло истерзанное сердце. Она тешила себя иллюзией, что все, что он тогда делал, было любовью. Теперь она знала, что это была намеренная акция опытного мужчины, решившего подтвердить свою репутацию пылкого и умелого любовника. Как же! В первую же ночь довести до предела наслаждения нетронутую девственницу! Высокий класс! И эта девственница — она.

Оставался, однако, вопрос, который следовало прояснить. С немалым усилием она заставила себя оторвать пальцы от стола и повернуться лицом к Габриэлю.

— Скажи мне тогда еще кое-что. Если Аманда была «защитой»… — она вложила в это слово весь свой сарказм, — тогда скажи на милость, кто же бедняжка Кэсси? Зачем ты женишься на ней?

— Потому что я должен, — последовал краткий, бесстрастный ответ.

— Потому что… что?

Удар был так силен, что у нее подогнулись колени. И здесь она оказалась полной дурой! Любовный союз двух сердец, в который она наивно верила, существовал только в ее воображении. Он готов жениться лишь потому, что она ждет ребенка. Хорошим же он будет мужем!

Обида за Кэсси смешалась с ее собственной болью.

— Ты ублюдок!

Под рукой оказалась тарелка с его ужином. Рэйчел схватила ее и швырнула прямо ему в лицо.

— Отвратительный, мерзкий ублюдок!

Слегка отступив, он позволил тарелке врезаться в стену и разлететься смесью фарфоровых осколков, хлебных крошек и жареной курицы.

Не в силах больше находиться с ним в одной комнате, Рэйчел бросилась из кухни.

— Рэйчел!

Он гнался за ней, перепрыгивая через две ступеньки и приближаясь с каждым шагом. Она не смела оглянуться, стараясь не упасть и пытаясь хоть что-то увидеть сквозь слезы.

— Рэйчел, подожди…

Он настиг ее у двери в спальню. Стальные руки сомкнулись вокруг нее, не позволяя сдвинуться с места.

— Пусти! Пусти, будь ты проклят!

Она лягнула его в лодыжку и испытала мгновенное удовлетворение, когда он вскрикнул от боли. Однако его хватка ничуть не ослабла. Он толкнул плечом дверь и затащил Рэйчел в комнату следом за собой.

— Рэйчел, сядь! Выслушай меня!

— Я не подчинюсь ни одному твоему приказу! Ни одному — понятно?

Как будто что-то сломалось внутри Рэйчел. Ей хотелось плакать, кричать во весь голос, но все слова застряли в горле.

Ей все-таки удалось высвободить руки из мертвой хватки, и она заколотила кулаками по его груди. Она колотила изо всех сил, целясь в плечи, руки, даже в лицо, словно это могло облегчить ее сердечную боль.

И Габриэль не пытался остановить ее. Не считая одного быстрого движения головой, чтобы уклониться от ее кулака, он просто принимал удары и ждал, молча и безучастно, пока ее ярость не выгорит дотла.

После этого он посадил ее на кровать, сел рядом и прижал, притиснул к себе. Он опять ждал, пока не утихнет бешеный стук сердца, пока не иссякнет горячий поток слез и она, все еще всхлипывая, не прильнет, измученная, к его груди.

Лишь тогда он судорожно вздохнул и расправил плечи, словно принимал ношу, которой — он знал — ему не избежать. Сильные пальцы взяли Рэйчел за подбородок, и ей пришлось поднять голову. Было невозможно ускользнуть от темных, непроницаемых глубин его глаз.

— Начнем по порядку — нет, ты слушай меня! — настоял он, когда она бессильно попыталась отвернуться. — Я никогда не спал с Кэсси и не намерен этого делать, пока мы не поженимся.

Рэйчел оцепенела, смысл слов не сразу дошел до нее.

— Пока не… Но ты сказал!..

— Я сказал, что должен так поступить, да, но не из-за того, о чем ты подумала. Она не носит моего ребенка, если ты это имела в виду.

— Тогда почему?..

Он отвел глаза, избегая ее взгляда.

— Не спрашивай, Рэйчел. Ради Бога, оставь все как есть.

Но она уже не могла не спрашивать.

— А как же я? — неуверенно спросила она.

Его жесткое, решительное лицо внезапно смягчилось.

— Ты была и есть особенная и всегда будешь особенной.

— Настолько особенной, что через пару дней ты забыл меня и повернулся к другой!

— О Рэйчел, нет! Я не забыл тебя! Я не мог!

Почему она поверила ему сейчас? Почему она вдруг поверила словам, которым не верила раньше?

— А сейчас?

— Рэйчел…

Это был стон отчаяния, в котором — она слышала это — была готовность капитулировать.

Склонив голову на плечо Габриэля, Рэйчел подняла глаза. На этот раз он не пытался ускользнуть от ее взгляда и смотрел на нее с мрачной решимостью.

И она поняла, что не может отступить; что стоит на пороге чего-то важного, какой-то тайны, которая изменит ее жизнь — к плохому или к хорошему, но изменит навсегда.

— Что ты думаешь обо мне сейчас?

Габриэль сделал судорожный вдох.

— Габриэль, я должна знать! У тебя есть какие-то чувства?..

— Чувства! — Это был крик боли. — О Боже, Рэйчел, если бы ты только знала!

— Тогда расскажи мне! Ты хочешь меня?..

— Боже, помоги мне! Да, да!

Ей показалось, что этот хриплый стон вырвали у него раскаленными щипцами.

— Я не просто хочу тебя! Я обожаю тебя. Я люблю тебя больше жизни. Если бы я мог, женился бы на тебе сегодня же — только бы ты согласилась.

— Только бы я… — начала Рэйчел, но он зажал ей рот рукой.