– Я знаю кучу людей! Например, на некоторых лекциях в универе вместе со мной сидит человек по двести.

Он, конечно, не стал уточнять, что из этих двухсот от силы десять знали его по имени, и Карл не мог себе представить, чтобы кто-то из них потратил хотя бы десять минут на организацию розыгрыша, тем более обзаведясь для этого радиопередатчиком. Если б кто-то из студентов захотел над ним поглумиться, он избрал бы для этого реальную аудиторию, сделал бы это прилюдно.

– Я еще подумал, может, это кто-то из нашего общества радиолюбителей?

– Из общества?!

Бёркур был так удивлен, будто Карл назвал общество скаутов или что-то в таком духе; а ведь предположение было логичным. Члены общества, по крайней мере, были в курсе его увлечения номерными станциями, знали, как передавать на коротких волнах, и у них, в отличие от студентов, имелась нужная для этого аппаратура. Но все равно у Карла в голове не укладывалось, кто мог бы подстроить ему такое. Он почти перестал бывать на редких собраниях общества, и, кажется, никто этого даже не заметил. Во всяком случае, никто ни разу не спросил, почему его в последнее время почти не видно, и призывов появляться почаще тоже не последовало. После ухода Халли и Бёркура он остался в обществе самым молодым, и, кроме радиобактерии, ничего общего с этими людьми у него не было. Разговоры, ведущиеся во время собраний, звучали в ушах Карла как эхо из расположенного неподалеку дома престарелых. Нет, это не те люди, которые могли собраться и подшутить над ним; тем более немыслимо, чтобы кто-то из них решил заняться этим один и сам по себе. Как сказал Бёркур: на фига?

Тот поскреб в нестриженой шевелюре.

– Там всё те же мужики?

Бёркура выгнали из общества за неуплату годового членского взноса. Вообще-то он не платил целых три года, но руководство закрывало на это глаза, пытаясь хоть как-то удержать народ в обществе.

Карл подтвердил, что там все осталось без изменений.

– А что со вторым идентификационным? Кто эта женщина?

– Без понятия. Я надеялся, что после следующей трансляции у меня появится больше информации. Это просто какая-то женщина, я о ней ничего не знаю и никак с ней не связан. Ее зовут Элиза… Бьяртнадоттир, насколько я помню. Я не знаю никаких Элиз.

– Точно? Может, это твоя родственница, какая-нибудь старая забытая тетка? Может, ты даже знаешь ее, только под каким-нибудь домашним именем, или прозвищем, или еще чего?

Карл не представлял, что могло скрываться за «еще чего», и ему не приходило в голову ни одного уменьшительного имени или прозвища, которое могло бы ассоциироваться с именем Элиза.

– Нет, это точно не родственница. Я нашел ее в «Фейсбуке». Страница у нее открытая, там много фотографий. Понятия не имею, кто это; никогда ее не видел. И кого-либо на ее фотографиях – тоже. Это просто какая-то мамаша с мужем, маленькими детишками и…

Договорить он не успел – на столе ожил приемник. Номерная станция начала трансляцию. Детская шарманка затренькала свою жестяную, уже до неприятного знакомую мелодию, после чего женский голос приступил к зачитке цифр. Голос звучал механически и был явно сгенерирован, что, в принципе, должно было уменьшить тягостный эффект, но выходило наоборот.

– Добрый вечер. Добрый вечер. Добрый вечер.

Затем – тишина. После паузы голос снова начал зачитывать цифры.

Несмотря на вызванное трансляцией гнетущее чувство, Карл чувствовал себя даже неплохо. В конце концов, все получилось, как задумывалось. Халли встрепенулся от своих сновидений и застыл, уставившись на приемник, будто тот вещал ответы на самые жгучие жизненные вопросы. Но пока ключ к шифру отсутствовал, все это было не более чем монотонный бубнеж.

Выплюнутую кофемашиной струйку нельзя было назвать даже светло-коричневой. А ведь он специально заскочил в отделение, в надежде на чашку нормального кофе перед тем, как поехать в Дом ребенка для опроса Маргрет… В недрах машины надрывалась кофемолка, но звук говорил о том, что зерна закончились, и Хюльдар решил удовольствоваться набежавшим в чашку жиденьким пойлом, а загрузку зерен в машину оставить на совести следующего любителя кофе.

По пути через общий офис он украдкой разглядывал своих новоиспеченных подчиненных, расследовавших убийство Элизы под его руководством. Хюльдар надеялся, что каждому из них поручил задание в соответствии с их способностями. Хотя он и знал здесь всех – кого-то с недавнего времени, кого-то подольше, – никогда не задавался вопросом о сильных или слабых сторонах своих коллег; просто не думал, что ему это когда-то может понадобиться. Такие умозаключения были обязанностью начальства, а по мнению Хюльдара, начальственное кресло в ближайшие годы ему не светило. Он даже не задумывался о такой возможности, поэтому у него не было сложившейся уверенности на тему, захотелось бы ему вообще когда-либо подавать на повышение или нет. Сейчас, согласившись на должность в пылу игры, Хюльдар пошел по пути наименьшего сопротивления, но после замечания судмедэксперта призадумался – возможно, это был опрометчивый шаг с его стороны…

Да и то сказать, времени на размышления у него особо не было. Из неясных доводов шефа Эгиля можно было заключить, что руководству наверху некогда рассусоливать, и выбор пал на Хюльдара, потому что его имя стояло первым по алфавиту в списке возможных кандидатур[10]. Если б тот отказался, то следующим в списке был Лейвур. Хюльдар его терпеть не мог и, естественно, не горел желанием работать под его руководством, поэтому и принял предложение без раздумий.

Вот так неожиданно на него свалился карьерный взлет – и, возможно, будущее немягкое падение, если расследование закончится провалом. Впрочем, для Хюльдара это не было бы концом света, и даже если все закончится хорошо, как знать, может, он опять попросится на свою старую работу… Руководящее место никогда не было его заветной мечтой; к тому же ему хотелось, чтобы он сам, а не начальство, принимал решение о своем уходе с какой-либо должности.

– Хорошее собрание… – улыбнулась идущая ему навстречу молоденькая работница полиции.

Вот! Хотя бы один сотрудник смог по достоинству оценить проведенную Хюльдаром оперативку следственной группы. Самому ему казалось, что все получилось так себе, и поэтому он был немного разочарован. Ему хотелось, чтобы его оперативки были продуктивнее, чем у предшественников. Гораздо продуктивнее!

Хюльдар улыбнулся в ответ приветливой коллеге, в душе надеясь, что ее путь лежит не к пустой кофемашине. Он не мог вспомнить, какую работу ей поручил, но вдруг захотелось, чтобы не самую скучную. Да, и надо бы пополнить запасы кофейных зерен в отделении…

– Как продвигается?

Хюльдар остановился возле стола Рикхарда и тут же пожалел об этом, но было уже поздно притворяться куда-то спешащим. Он уже настолько устал проклинать себя за то, как все между ними повернулось, что сейчас даже не стал прогонять в уме тысячу раз передуманные мысли.