– Нет, я об этом ничего не знаю; данную версию прорабатывают Андри и Томас.

Хюльдар, кивнув, пробежался взглядом по офису – ни того, ни другого не было на месте. Он надеялся, что те в эту минуту собирают документацию на рабочем месте Элизы – в следственном отделе налоговой службы – и опрашивают свидетелей. Вдруг вспомнил о разговоре с экспертом на вскрытии.

– Эта сцена… с пылесосом… тоже вполне может вписаться в эту версию.

– Каким образом?

– Не знаю, как это звучит, но, возможно, убийца хотел подчеркнуть, что она высосала деньги с его счетов, и он ответил ей тем же, буквально высосав из нее жизнь.

– Да-да, конечно… – Судя по выражению лица Рикхарда, эта гипотеза его не вдохновила.

Он легонько двинул мышь, пробуждая компютер от спячки, и на экране высветилось лицо Карлотты. Оно находилось там бессменно с тех пор, как Хюльдар помнил Рикхарда. Рабочий стол его компьютера был не менее стерилен, чем реальный стол, – всего несколько вертикально расположенных в левом углу иконок оставляли заполненное Карлоттой пространство экрана совершенно нетронутым.

Рикхард поспешил выключить компьютер.

Когда в начале года он сообщил, что Карлотта ушла от него, у Хюльдара внутри все оборвалось. То чувство облегчения, которое он испытал незадолго до этого, услышав о выкидыше, мгновенно испарилось. Он запаниковал, думая, что Карлотта ушла от Рикхарда в надежде начать отношения с ним. Телефонный звонок к ней расставил все на свои места. Развод никак не был связан с ним, а когда Хюльдар решил на всякий случай уточнить, действительно ли это так, сухой смешок, вырвавшийся у Карлотты, полностью убедил его. По ее словам, они с Рикхардом просто не подходили друг другу, вот и всё.

Рикхард явно не разделял ее точку зрения, и его было легко понять. Казалось, сама природа создала их специально друг для друга. Карлотта была своего рода женской версией Рикхарда – всегда неизменно идеальна, ни малейшего изъяна; Хюльдар за все время не мог вспомнить ни одной портящей ее мелочи, даже мизерной царапинки на безупречно отлакированных ногтях ее великолепно очерченных рук. Рикхарду вряд ли еще когда-нибудь повезет встретить такую женщину.

Выключив компьютер, тот продолжал как ни в чем не бывало, хотя теперь в его голосе появилась не характерная для него нерешительность:

– Может, нам стоило бы сосредоточиться на проверке всех темнокожих, каким-либо образом связанных с Элизой или ее мужем?

Рикхард сделал по этому поводу замечание на оперативке, когда Хюльдар сказал, что пока не видит необходимости для проверки версии, основанной на описании девочкой убийцы. По мнению Хюльдара, оно было пока слишком расплывчатым; он считал, что картина должна проясниться после следующего опроса, и тогда, возможно, решение будет пересмотрено. Однако Рикхард и некоторые другие в следственной группе считали это ошибкой.

– Как я и сказал, с этим пока спешить не будем. Я сейчас еду в Дом ребенка; попробуем снова поговорить с девочкой. Надеюсь, это поможет нам разобраться, стоит ли понимать буквально ее слова о цвете кожи или это что-то другое. – Хюльдар глянул на часы – он уже опаздывал. – Мы же не хотим, чтобы нас обвинили в расизме, если окажется, скажем, что она видела убийцу, стоящего в тени. Но если у тебя при проверке в списке пациентов окажется кто-то темнокожий, обрати на него особое внимание.

– Мне такие еще не попадались, и пока ты не дашь добро, сам я специально искать такого человека не буду.

– Естественно…

Хюльдар улыбнулся. Рикхард был не только образцом аккуратности и корректности – он также с исключительной точностью следовал приказам. Всегда. Забытое на мгновенье чувство вины из-за Карлотты снова кольнуло Хюльдара, и он решил, что обязан что-то добавить.

– Может, тебе стоит поехать со мной в Дом ребенка – поприсутствовать на опросе дочки? – И тут же пожалел, что задал этот вопрос, поставивший Рикхарда в неудобное положение.

– У меня не получится; я уже договорился о встрече в их местном торговом центре, помнишь? Чтобы глянуть на запись камеры видеонаблюдения у банкомата.

Рикхард выглядел разочарованным – ему, похоже, хотелось, чтобы камерой занялся кто-то другой. Хюльдар понимал его: маловероятно, что от задания, которое он сам поручил Рикхарду утром, будет какой-то толк. Банкомат расположен у одного из главных маршрутов, ведущих к району, где жила Элиза. Если им повезет, на записи может оказаться проезжающая в сторону дома Элизы машина убийцы. Но, скорее всего, объектив камеры направлен вниз, и дороги на записи не видно совсем. Чтобы это уточнить, надо ехать на место…

– Ах да, точно! Ну ничего, ты поедешь со мной в следующий раз. У меня такое чувство, что этот опрос далеко не последний.

Попрощавшись, Хюльдар поспешил к своему кабинету, взять куртку и ключи от машины. По дороге он оглядывал офис, прикидывая, кого бы взять с собой в Дом ребенка, чтобы тот смог выполнить роль щита между ним и Фрейей. Хюльдар был по горло сыт напоминаниями о том, чего не следовало делать в амурных делах, и устал ловить на себе источающие яд взгляды. Но, черт побери, он был совсем не против возобновить их отношения. Что, естественно, исключено – Фрейя ясно дала это понять. Хюльдар улыбнулся про себя, вспомнив, как она принарядилась для встречи с ним в доме Элизы. Может, еще не все потеряно?

Молли неотрывно следила за ней, нетерпеливо перебирая лапами, будто ей было невтерпеж. Фрейя сокрушенно вздохнула, увидев заглядывавшие ей в лицо глаза собаки. Это было не просто – вот так вдруг заделаться владельцем животного. Всякий раз, когда она ловила на себе взгляд коричневых смышленных глаз, чувствовала угрызения совести из-за того, что так редко выводила ее на улицу и не баловала вкусняшками. Сама она не стала бы заводить собаку, тем более такую большую – в родословной Молли, если хорошенько поискать, наверняка отыскался бы кто-нибудь размером не меньше лошади. Однако брат Фрейи ценил именно эту породу; он и был официальным владельцем Молли.

Бальдур выбрал себе собаку, которая хорошо смотрелась бы в музыкальном рэп-клипе, скалясь на заднем плане меж дорогих машин и трясущих задницами девиц. Ему хотелось заиметь собаку, готовую утолять жажду кровью и глодать кости динозавров. Фрейя даже подозревала, что под густой шерстью Молли может скрываться татуировка. Только после месяца совместного проживания с этой псиной она стала обращаться с ней, не страшась потерять палец или даже руку.

Молли зевнула, до отказа распахнув огромную пасть. Блеснул ряд белых острых зубов, казалось, доходивший до самой глотки. Хотя Фрейя еще относилась к Молли настороженно, ей тем не менее все чаще приходило в голову, что иметь ее рядом с собой вовсе не так уж и плохо. Она радовалась присутствию этой собачищи, когда каждую без исключения ночь подхватывалась, разбуженная грохотом и воплями шарахающихся по подъезду жильцов горемычного дома.

Ее брат был не единственным обитателем этих задворок жизни. Для Фрейи являлось загадкой, какие силы могли собрать всех этих бедолаг в одном доме. Может, существовал какой-нибудь чат на каком-нибудь сайте, где они делились своими координатами и таким образом кучковались? Или, по причине такого состояния дома и его обитателей, жилье здесь особо не ценилось, что давало подобным индивидам возможность дешево покупать или снимать его?