Если кого и бросали одного, так это меня, оставили вести Войну роз в одиночку. Ну уж нет, в этот бурлящий вулкан я не попадусь, так что вместо этого выбираю тему для жалоб поспокойнее:

– Здесь же вокруг ничего нет, сплошная глушь.

– И что?

Пытаюсь подыскать что-то еще. Следующая вырвавшаяся фраза пугает даже меня:

– Я всегда хотела, чтобы дверь была фиолетовой. Цвет волшебства.

– Отказываться от дома из-за этого – что за причина? Наоми, я купил нам дом! Вдохни поглубже, привыкни к этой мысли. Сколько из твоих подруг могут похвастаться, что их парень купил им дом?

1. Он мне не парень, а жених. (Кто-то вроде.)

2. Он не покупал дом для меня. Он купил его себе, не спросив меня и даже не желая включать меня в процесс. И я должна быть благодарна, что он позволил мне присоединиться, после того как сам все решил? Что-то не вяжется, если мы хотим провести жизнь вместе, как равные.

3. Моя единственная настоящая подруга – Брэнди, и в этот самый момент она думает, что я истекаю кровью в какой-нибудь яме.

Это безумие. Нужно вернуться обратно в съемный белый дом, раз уж теперь он будет жить здесь, но пока я не могу сдаться. Война еще идет. Все это очковтирательство, я-то знаю, что мы просто переместились на новое поле боя. И не собираюсь повторять себе то, что уже несколько месяцев твержу мысленно: все могло быть хуже.

Вот что я все это время делала. Оправдывала свою жизнь с ним, напоминая себе, что могло быть хуже. «Посмотри на нее. Посмотри на него. Посмотри на этих людей. Они одни, у них никого нет. У них жуткие отношения. Они так несчастны. Все могло быть хуже. На их месте могла быть я».

Вот только на их месте в самом деле я. Я была несчастна.

– Хорошо, – фыркает он. – Если не брать в расчет дверь, которая не фиолетовая, что скажешь?

Правду? Кругом куча опавших сухих листьев и больше ничего на много километров вокруг, и я безумно хочу назвать этот домик своим. Когда мы подъехали, я едва заметила, что там что-то стоит, но стоило ему произнести слово «наш», и будто зажглись прожекторы на сцене, превратив его в такую сказку, что я готова заплакать.

Именно в таком месте мне бы хотелось устроиться со своей второй половинкой, то есть с кем-нибудь, кто не Николас. Я хочу, чтобы Леон отобрал дом обратно и сохранил, пока я не смогу купить его сама, когда в один прекрасный день окажусь в здоровых отношениях с кем-то любимым и заботливым. Кем-то, кого я буду любить хотя бы на восемьдесят процентов. Жить в этом доме с Николасом – значит испортить это место точно так же, как и все мои любимые фильмы, которые мы смотрели вместе, и группу Generationals, которую мы слушали вместе, – теперь они все заражены. Одна из песен играла по радио при нашем первом поцелуе, и после этого они стали «нашей группой». Мы даже на концерт ездили. Теперь я едва выношу эту музыку, с такой-то кучей неприятных воспоминаний.

Так и на этом доме всегда будет написано: его купил мой бывший жених без моего участия. Это дом будущей миссис Роуз, а не мой. И от этой мысли немного больно.

– Я не хочу здесь жить.

Он начинает терять терпение:

– Знаешь, сказать по правде, меня не очень-то волнует, чего ты хочешь. Ты мне еще пока не нравишься снова. Но это изменится. И я тебе снова понравлюсь. Этот дом нас спасет.

– Спасет нас? – Даже думать не собираюсь об этом леденящем кровь заявлении. – Я думала, мы добивались обратного?

В его выражении столько насмешки и презрения, что я дергаюсь.

– Наоми, если бы к Земле несся метеорит, способный уничтожить всю планету, ты бы все равно его каким-то образом пропустила. – Он отворачивается от меня и решительно заходит в дом. Что ж, он собирается превратиться в горца, несмотря ни на что, а я просто прогуливаюсь за компанию.

Кажется, я поняла его новый замысел, который беспокоит меня куда больше, чем попытки заставить бросить его.

Дешевле и проще вылепить из меня женщину, которую он сможет терпеть после свадьбы, чем пытаться расстаться. Ведь в таком случае его ждут сотни неожиданных свиданий с девушками, отобранными его матерью на роль племенной кобылы.

А мой инкубатор по производству детей уже прошел первичную проверку и осмотр специалиста. Я уже знакома с его ненавистными родителями, которым пока не удалось вывести меня из игры. Мой мозг неохотно запомнил словарь стоматологических терминов. Я терплю его сатанинские ритуалы по очистке банана, когда он целиком вынимает его из кожуры и кладет прямо так на стол, без тарелки, потом просто берет руками и еще и кладет обратно между укусами.

Я просто выгодное вложение. Если сейчас забрать вклад, он потеряет деньги и время. Придется начинать сначала – два года жизни коту под хвост. Но у меня есть новости для Николаса Бенджамина Роуза: если он еще думает, что я не самая большая потеря времени, вскоре его мнение изменится.

Несколько долгих минут я просто смотрю на поглотившую Николаса часть дома, замечая детали, которые не успела толком разглядеть: деревянная, изгибающаяся по краям черепица, выцветший коврик с шотландским терьером, расхаживающий за витражным окном силуэт. Он хотел на природу? Он ее себе устроил. По дымоходу плетется плющ, пытаясь пробраться внутрь. Воздух чистый, свежий, не слышно ни шума машин, ни вообще звуков цивилизации.

Дом, который Николас купил сам, сделав таким образом все, чтобы он никогда не стал «нашим», сидит на вершине холма между двумя неглубокими лощинами – выбрал, называется, за что биться насмерть. Нас обоих тут и похоронят, а привидения останутся и будут мучить друг друга или остальных любителей природы, если таковые вдруг случайно забредут.

Пока я пытаюсь воплотить в жизнь план А, Николас рушит все мои попытки планом даже не Б, а В! Выиграть может только один, но я уже не уверена, что победитель получит, а что потеряет.

Больше всего мне нравится в моем, но не моем доме – то, что он темный, маленький и уютный, что в принципе звучит не очень-то привлекательно, но в каждой комнате есть что-то такое, отчего у моего воображения просто сносит крышу.

Гостиная – то самое место, где тебе хочется отдыхать в удобном кресле с рассевшимися вокруг внуками, слушающими старые сказки далеких земель. Пираты, бороздящие океаны, летающие поезда, бандиты в масках, эльфийская знать. Книги в кожаном переплете, похрустывающие в твоих стареющих руках. Ты сидишь тихонько у дрожащих в камине язычков пламени, рядом твоя вторая половинка, а по стеклу барабанит довольный дождь, наслаждающийся собой не меньше растянувшейся на подоконнике кошки.

Именно в гостиной у твоих внуков появятся самые счастливые воспоминания о тебе, и именно там они будут представлять тебя, когда ты уже не сможешь быть рядом. Каждый раз, почувствовав запах костра или горячего шоколада, они будут возвращаться в прошлое, слышать твой голос, читающий им сказки, то громче, то тише, точно мелодию.

– Что скажешь? – спрашивает Николас.