После смерти хозяина у Егора был выбор: остаться в ментуре или покинуть город, но он решил остаться, перевестись в другой отдел и начать танцевать под новую дудку.

Тогда в резиденции он признался, что ему угрожали, что приказали привести меня в казино, и что голос звонившего, который все время срывался, он не узнал.

Я поверила ему, думая тогда на мэра или Кохана, и отпустила Егора, но теперь я знала, что дергал за ниточки Коппель и в разговоре со мной его голос тоже срывался. Ну, а Егор… Егор отнюдь не был невинной овечкой.

Коппель с помощью мэра посодействовал переводу Егора в другой отдел, причем на должность выше, но так ли Егор этого не знал? Так ли ничего не проверял?

Сразу после ночного звонка он мог не кинуться, но уж после беседы со мной и Гришей в резиденции Егор должен был въехать, что его втянули в очень дурное дело, уровнем не ниже времен Ангелова, а после того, как я приказала его отпустить, он мог проверить и звонок, и многое другое из того, что почерпнул из разговора с мной.

Тогда в резиденции Егор назвал меня чудовищем и преступницей, как и были мои брат, отец и муж, а также обвинил в том, что я обманула его, и что чуть ли не из-за связи со мной он стал на темный путь.

Зря я сдержала Гришу и не дала его убить Егора, как и раньше не дала сделать того же Алеше.

Гриша… Сердце окончательно превратилось в осколок льда и твердо забилось в груди.

У Егора более чем были причины желать мне зла и, узнав, кто ему звонил и с какой целью хотел до меня добраться, он мог предложить Коппелю свои скромные услуги. Он многое знал про меня и к тому же очень хорошо знал город, включая все ментовские точки, где можно было надежно спрятаться. Лучшего помощника было и не придумать.

Нет! Все-таки не зря я не убила Егора тогда! Сейчас он мог знать гораздо больше, и то, что было невозможно получить от него тогда, сейчас стало возможным. Если он помогал Коппелю, то должен был знать, где тот урод был, и где он держал Гришу.

– Ты знаешь, что делать, – сказала я, повернувшись к брату.

Алеша взял с собой только двоих ребят, чтобы не сильно привлекать внимание к дорогой машине, да еще и мотоциклам. Было ведь утро, а Егора еще предстояло отыскать в подворотнях города, включая те, в которых находился его участок.

Я волновалась за брата, ведь от загнанной в угол крысы можно было ожидать чего угодно, но уверенность в том, что Алеша знал, что делал, а также ощутимая и согревающая надежда на то, что дело увенчается успехом, практически перекрывали все остальное.

Глупо, наверное, это было и наивно, но после моего темного триумфа в ювелирном магазине, я была готова ухватиться за любую соломинку, которая не сулила мне возврата к темноте, которая, если так уж честно, меня напугала.

Я говорила о морали и о том, что у нее было два лица, ив принципе я по себе знала, что порой жизнь преподавала суровые уроки, во время которых приходилось принимать такие же суровые решения, но та же жизнь также и научила меня не спешить принимать решение, каким бы заманчиво правильным оно не казалось. Если я оступлюсь, то станет хуже, а уж в том, что хуже всегда могло быть я также убедилась на собственном горьком опыте.

Говорят, умные учатся на чужих ошибках, но я пока пыталась учиться на своих, не забывая про обязательства, которые у меня появились после рождения ребенка.

Эвелина еще была на кухне, и в детской я смогла немного побыть с сыном наедине. Он снова спал, как его отец, положив ручки вдоль головы. Такой смешной. Такой красивый.

Я могла стоять так целую вечность, но то чувство, что я испытывала, глядя на сына, разбудило здравый рассудок, и надежда, горевшая во мне, все же начала отходить на второй план.

Если я что-то и поняла в этой жизнь, так это то, что все-таки легких путей в принципе не бывало, а Егор – соломинка, за которую я так хотела ухватиться, как и за друзей Гриши – был именно таким путем.

Я допускала, что Егор мог выйти на прямую на Коппеля и помогать ему не только информацией, но в плане освоения города и всех его тайничков, ведь ювелир, как и его наемники был не местным, а "живой" навигатор очень экономил время. К тому же у Егора был зуб не только на меня, но и на Гришу, дважды избившего его, и он мог тоже участвовать в издевательствах над ним, но… Не знаю…

Коппель не был дураком, и если Егор и правда был к нему так близок, то он либо держал его все время при себе, либо за ним присматривали.

В таком случае Егора могли просто "убрать", едва заметив, что к нему идут гости. В худшем же случае могло получиться и так, что я отправила брата и ребят на стычку с наемниками, которые не будут церемониться с ними.

Я отогнала от себя это предположение. Даже если бы Коппель был полным дураком он не стал бы тратить дорогостоящих наемников на вшивого мента, дувшего по-детски губы на бросившую его девушку и ее нового бойфренда, побившего его.

Это в свою очередь еще больше приглушило надежду на то, что Егор мог оказаться полезным и, чтобы не накручивать себя раньше времени, я вернулась в кабинет и раскрыла визитницу, продумывая другие варианты.

Я говорила, что мне следовало перестать быть предсказуемой, но ход с Егором, каким бы он не оказался в плане результата, все равно был из этой же области.

Предположительно Коппель следил за мной около года: собирал информацию, ждал, когда родится мой ребенок и когда окрепнет, чтобы похитить его. Кохан с этим не справился, а тот старик из окружения Ибрагимова, который тоже ему помогал, поплатился за это племянником, а потом и собственной жизнью.

Миша говорил, что они проверяли его, но выяснили только то, что старый волк связывался с кем-то из-за границы. Получалось, что это был Коппель. Значит, сюда он приехал совсем недавно. Думаю, что сразу после разборок в резиденции.

Коппель знал, что мы с Гришей спрятали Никиту и, позволив нам думать, что мы победили, спокойно дождался, когда сына будут перевозить к нам в пентхауз, но Никита его уже не интересовал, ведь он знал, что Гриша для меня также важен и, устроив небольшое шоу после нашего воссоединения с сыном, причем безошибочно угадав, что Гриша сорвется, чтобы все проверить, похитил его, и… И… Бл*дь!

Я бросила обратно на стол бесполезную визитницу и взяла сильно помятый конверт, который оставила для меня Эвелина. Запах Гриши едва улавливался, но живот все равно болезненно скрутило. Он так старался все продумать, все обезопасить и подстраховать, но сам же и пошел в руки Коппеля, не послушав тогда меня.

Я прижала к себе конверт и, закрыв глаза, отдалась вновь звучавшему в моей голове гулу поездов. Это подействовало успокаивающе и, открыв глаза, я посмотрела на винтовку. Может, вот он был выход? В смысле не оружие, а наемники? Откуда-то же они взялись! Как-то получили оплату и инструкции. Как-то попали в город. Где-то останавливались, кушали, спали…

Это Коппель предпочитал оставаться в тени и в ней же скрывал Гришу, но наемники… Их удерживать он не мог, и они как-то да и перемещались по городу.