– Ну… Мне пора. Спасибо за обед, Ариша, мама, – он по очереди расцеловал обеих женщин в щеки. – Если что, я на телефоне. Звоните.

– А как же чай, Олег Иванович? – Ариша уважительно именовала его по имени и отчеству, как он ни противился этому. – Булочки с мятным джемом, ваши любимые! Как же чай-то, а?

Мятные булочки, которые никто, кроме Аришы, не умел так выпекать, были для Рыкова невероятно соблазнительным угощением. Он с сожалением взглянул на глубокую глиняную миску, которую Ариша привезла с собой в их дом. Из-под белоснежного полотенца высовывались золотистые бока ароматной сдобы.

– Заверни мне с собой, – попросил он.

– Хорошо, – она со вздохом принялась шарить на полках в поисках термопакета, попутно ворча и негодуя: – Зачем к ребенку приставать за столом? Ел же ребенок, и ел бы себе… Зачем приставать? Вот теперь, пока доедет, все изомнет и дух не тот будет. Не тот же дух-то… С противня, оно же лучше.

– Поворчи, поворчи, – хохотнула мать. – Для двоих заворачивай, ворчунья! Про Женечку не забудь.

– Про нее забудешь! – Ариша недовольно поджала губы и нехотя положила в пакет еще пару булочек. – Эта пиявка никогда не отстанет от нашего ребенка. И сам не гам, и чужим не дам… Пиявка! Одно слово – пиявка.

Мать, уловив перемену в настроении сына – а он был чрезвычайно доволен Аришиным ворчанием, – прикрикнула на нее и ладонью по столу припечатала.

– А я что? Я ничего, – Ариша пожала плечами, вложила в руки «деточки» большущий пакет с ароматными мятными булочками. – Я тут прислуга, и все. Кто я? Я так…

– Ладно тебе, завелась, – мать примирительно улыбнулась. – Любим ведь мы тебя, сама знаешь, любим! И всю посуду разбитую тебе прощаем… Кто половину прадедова сервиза переколотил, а? А сервиз тот он из Китая привез, еще до революции. Ему цены не было! А Аришенька его об раковину – шлеп да шлеп! Так и бог с ним, с сервизом! Тарелки – они и есть тарелки… Ты вот лучше, чем ворчать, рассказала бы, как твои бабки на рынке судачили про убийство супругов Иванцовых. Дача их хоть и не на соседней улице, а все же не так от нас далеко. Мало ли! Может, какой маньяк тут орудует, а мы сидим себе и не знаем. Олежке любая информация нужна. Она для него на вес золота! А то ты все ворчишь, ворчишь, а о главном совсем забыла.

– Ерунда это все, – отмахнулась Ариша, покраснела, вспомнив о разбитых фамильных тарелках, взяла тряпку и начала стирать ею со стола капли сметаны. – Им, бабкам, только волю дай, они такого наплетут!

– А что хоть плетут-то? – заинтересовался Олег.

Такие новости «сарафанного радио» он любил. Дыма без огня не бывает. Что-то где-то просачивается рациональное сквозь засоренный всякими ахами и охами «эфир».

– Тут одна тетка постоянно ездит рассадой торговать. Мы сами у нее не раз брали саженцы на рынке. Клубнику, помидорчики… Ох, клубничку-то, клубничку-то не успела я помыть, Олег Иванович! – всполошилась Ариша и бросилась в коридор, где у порога оставила плетеную корзинку с ягодами. Вернулась, бросила клубнику в раковину. – Я щас… Быстро я… Все вымою, чистенькую возьмете.

– Ариша! – прикрикнул на нее Олег. – Прекрати немедленно!

Он не любил, когда она так срывалась и начинала ему «выкать». Не любил, когда она уводила разговор от нужной темы, а такое за ней водилось. Да и спешил он. Женечке же еще надобно позвонить! А позвонит он ей сегодня. Материнскую просьбу нужно выполнить сразу и быстро, чтобы не сидела занозой в душе и не мозолила глаза цифрами нацарапанного шариковой ручкой телефонного номера бывшей супруги.

– Вот я и говорю, – закивала она, виновато улыбаясь, успевая при этом ссыпать вымытую и очищенную от зеленых хвостиков клубнику в пластиковый сотейник. – Рассадой она торгует, за день успевает раза три в город на рынок съездить и вернуться обратно. Вот она и говорит, что в тот день видела девчонку одну. Будто она искала дом Иванцовых.

– Что-о-о?! Какая еще девчонка? Когда искала? Зачем? Она что, адрес спрашивала у тетки твоей? Где, при каких обстоятельствах? Черт знает что такое!

Олег редко выражался при своих женщинах, но тут не выдержал.

Был же, был опрос всех возможных свидетелей, и он ничего не дал! Никто ничего и никого не видел! Всех соседей Иванцовых они прочесали – пусто. По дачному поселку, как по запущенной голове, частым гребешком прошлись. Безрезультативно! Потому и остановил свой выбор Олег в пользу – то есть во вред, конечно же, зятя погибшего. А кого еще ему подозревать? Не тетку же с рассадой? Он и знать про нее не знал, а она-то и есть, оказывается, свидетельница!

– Я ничего подробнее не знаю, – растерянно развела руками Ариша. Сунула ему пакет с ягодами и мятными булочками в руки: – Нате вот, ешьте, Олег Иванович.

– Это все хорошо, спасибо, но… – он виновато улыбнулся матери, с напряженным вниманием наблюдавшей за их разговором. – Но придется тебе, Ариша, со мной до тети этой доехать.

– До какой тети? – вытаращилась на него его дальняя родственница.

– До той, что рассадой торгует. Пусть уж она мне все расскажет. Идет?

В его машине Арише редко кататься приходилось. Олег был не частым гостем у матери. Разве что с рынка с покупками ее забрать, и то, если оказия такая у него выдавалась. Ездить в его большой машине она очень любила, дивилась всегда обилию светящихся на панели управления точек, струе холодного воздуха в жару и теплого – в холод.

– В такой машине и жить можно! – восхищенно щелкала она языком и стыдливо поджимала ноги в пыльных туфлях под сиденье.

Перспективе проехаться с «мальчиком» в его большой машине она очень обрадовалась. И даже то, что мадам Рыкова недовольно поджала губы и забрюзжала что-то насчет немытой посуды и нечищеного казана, не могло испортить Арише настроения. Это ведь через весь их дачный поселок проехаться нужно, потом добраться до соседнего. Сколько народу ее увидит! Надо бы переодеться.

Но Олег переодеваться ей запретил, сославшись на свою занятость. Втолкнул ее в машину и в два счета домчал до садового домика, где проживала торговка рассадой. К огорчению Ариши, та оказалась дома, все ее надежды на то, что придется им колесить по поселку в ее поисках, иссякли. Но она хоть перед торговкой порисовалась – не зря ехала! Встала за спиной Олега, как ассистент. Брови свела, губы сжала, глаза сделала строгие-строгие, запрещающие врать и изворачиваться. Да та и не врала. Тетка тоже обрадовалась возможности поболтать, выложила все, и даже сверх того.

– Непутевая девка, – поделилась с ними пожилая женщина своими соображениями и, на манер Аришы, поджала губы. – Сразу видно было – непутевая!

– Почему? – Олег убрал в сумку блокнот с записями. – Почему вы так думаете?

– Во-первых, невежливая. Я к ней со всей душой, а она морду воротит! К кому, говорю, намылилась-то? А она не отвечает… Все равно потом заплутала, все равно пришлось ее отправлять в нужном направлении, а то бы она до вечера в наших кустах скиталась.