А он взял и испоганил!

– Ничего не слышал, Гоша? – вкрадчиво так спросил Сашка между тремя глубокими затяжками.

– Нет, а что?

Полковник тронул машину на зеленый свет, вежливо пропуская всех и вся вперед. Пусть не думают, что раз у него удостоверение есть в кармане и погоны на плечах, то он не способен быть корректным в быту и на дороге. Он может, да. Он такой!

– Наш с тобой дружок в городе, болтают, объявился, – и Сашка опять глубоко, с причмокиванием, затянулся. – Как тебе такая новость, Гоша?

– Какой дружок?!

Он еще не хотел верить, быть такого не могло! Но уже заныло вовсю под левой лопаткой, где оставил свою отметину их общий с Сашкой «дружок», если они, конечно, об одной и той же сволочи подумали.

– Правильно мыслишь, Гоша, правильно, – Сашка мерзко хихикнул. – Небось отметина-то от его ножа заныла, да?

– Кузя Козырь?! В городе?! В нашем?!

У него в горле аж засвистело все, как в глотке у Соловья-разбойника. И город вокруг его машины приобрел вдруг сизый, мертвенный какой-то цвет, поглотивший солнце и радость, им излучаемую.

– Какого черта, Сашка!!! Ты меня разыгрываешь, старый хрен! Я тебе не верю!

Он еще пытался сопротивляться. Еще надеялся, что его старый приятель просто совершенно съехал с катушек. Обкурился до такой степени, что никотин, заполнив организм сверх предельно допустимой концентрации, съел остаток его разума. Или он пьян? Или вообще с ума сошел от старости и одинокой собачьей жизни в однокомнатной своей захламленной квартире, с вечно грязными простынями, горой немытых тарелок в раковине и сигаретными окурками под ногами?

– Врешь, сволочь старая? – уже тише и без всякой надежды переспросил полковник.

– Не вру, Гоша. Кузя Козырь в городе.

– И зачем он тут? Что твои шестерки говорят?

– А ничего! Прикинь, Гоша! – Сашка вдруг истерически расхохотался. – Такое несут!..

– И?!

– Будто в завязе он плотной. С блатными вообще никак не пересекается. Что в церковь ходит… Б…!.. – не выдержал, выругался старый приятель, хотя и не терпел мата, невзирая на холостяцкую жизнь свою. – Эта сука, порезавшая столько народу, пырнувшая тебя в спину и меня в ляжку, ходит теперь в церковь! Как тебе, а?!

Игорь Витальевич ощутил острую боль под левой лопаткой. Она надавила мощной лапой слева от позвоночника и минуты через две-три начала ковырять шрам от ножа Кузи Козыря острым когтем. Даже пришлось остановиться, съехав на обочину.

– Что?.. – заговорил было он, но голос подвел его, полковник сорвался на такой же истеричный крик, как и Сашка. – Что он, мать твою, делает в нашем городе?! Как посмела эта мразь вернуться… после всего?!

– У него спросить надо, – излишне кротко ответил приятель и даже зевнул, правда, притворства в том зевке было немерено. – Может, извиниться захотел перед тобой? Или передо мной! А может, службу заупокойную приехал справить – по всем, им безвинно убиенным. Знаешь, Гоша, что я тебе скажу…

– Что? – Игорь Витальевич закрыл глаза, чтобы не видеть мерзкой серой тучи, словно накрывшей разом весь город, чтобы не ощущать рези в глазах от сизых теней, попрятавшихся в подворотнях.

– Что-то скоро в городе начнется, помяни мое слово.

Он мысленно увидал, как, деловито впятив губу, кивает сам себе Сашка. Дымит нещадно и кивает.

– А разве еще не началось? – невесело ухмыльнулся полковник.

– А что началось?

– Да у меня за последние три недели – три огнестрела. Характер схож.

– А стволы? – навострил уши старый опер.

– Пока что экспертиза работает, но вроде один и тот же.

– Да-а-а… Думаешь, это Кузя?

– Ничего я не думаю! – заорал Игорь Витальевич и сердито крутанул ключ в замке зажигания. – Пусть лошадь думает, у нее голова вон какая большая! Думаю я! Мне надо думать, как с огнестрелами дело разгрести, а что касается этого упыря… Извини, конечно, но попадется он мне с оружием в руках – завалю эту паскуду!

Сашка довольно хохотнул, идею поддержал и даже пистолет незасвеченный предложил для таких благородных целей.

– Обойдусь как-нить, – скривился полковник, оборвал разговор и поехал на работу…

Первую половину дня он лютовал, потом немного успокоился, и тут явился этот противный Рыков с портретом и начал нести околесицу. Как же тут опять не взбеситься? Даже с сердцем плохо стало. Ну, ничего, таблетка под языком. Из окна какой-никакой, а прохладой веет. Вентилятор, опять же, в помощь ему.

– Что стоишь? – взглянул он из-под набрякших век на Рыкова. – Иди, а!

– Ну а как же быть с Игнатовой, товарищ полковник? Чую, что-то тут не так.

– Чует он! «Начуешь» ты еще один труп, только и всего, поверь мне, – Игорь Витальевич тяжело, с присвистом, вздохнул. – Если она не убийца, то давно уже мертва, поскольку шла по следам преступника. Ты ведь к этому и клонишь, так?

– Так точно, – Рыков спрятал за спину портрет. – Она не могла бы так хладнокровно убить, товарищ полковник. Посудите сами…

– Да понял я! – отмахнулся от него полковник. – Сначала якобы она двух стариков завалила, а потом поехала к начальнику своему – и его следом грохнула. Так не бывает, если она не отморозок полный. Да ведь еще адрес начальника узнала, зачем же ей светиться…

– Незачем, так точно! – на подъеме подхватил Рыков.

– Чему ты радуешься-то, не пойму? Дурак ты, что ли, Олег?! – Полковник покачал головой, погладил пальцами грудь, подышал осторожно – вроде отпустило. – Девку уже, может, как свидетеля прибили давно, а он радуется! Не просто же так она пропала!

– Не просто так, – отчаянно закивал Рыков. – Но вряд ли убийца стал бы светиться, забирая ее из дома.

– То есть?

– Мне в отделе кадров сказали, что, по словам соседки Игнатовой, ее забрал на машине какой-то мужчина. Игнатова шла…

– Добровольно?

– Будто бы и добровольно, но при этом она испуганно оглядывалась по сторонам.

– Во, уже! – поднял палец полковник, на миг забыв про боль в сердце и про поганого Кузю Козыря, из-за которого он и разболелся так. – Кто-то вывез ее. Кто? Куда? Номер машины у тебя есть?

– Не могу знать, с соседкой лично не беседовал.

– Так побеседуй лучше, чем приплясывать тут передо мной! Описания этого самого гостя Игнатовой добудь. Если уезжали они белым днем, то его могли хорошо рассмотреть, и номер… Номер машины не забудь узнать. Все, ступай!

Рыков, пятясь, вышел. А Игорь Витальевич потянулся к телефону.

– Привет, дорогая. Как ты там? – ласково поздоровался он с женой, и сердце тут же защемило вновь оттого, что ему предстояло ей сейчас сказать. – На дачу собираешься?