Янг поднес огромный кулачище к лицу шпиона. Он давно испытывал неприязнь к этому ботанику и зоологу. Из-за Нельсона его матросы ползали по всему острову в поисках всевозможных цветов, трав, саженцев, насекомых вместо развлечений с таитянками. Теперь корабль напоминал не судно, а большую клумбу или плавучий ботанический сад, а еще этот дурацкий террариум со змеями, варанами, пауками. Воду морякам выдавали по строго ограниченной норме, а для всех этих тварей ее не жалели.

«Ну и что с того, что везем ценное хлебное дерево? Неужели людям пить не надо? Проклятый сборщик тропического сена! — думал про него Янг. — И эта сухопутная сволочь мнит себя важной фигурой, пьет воду без ограничений. Лучше бы ее разделить между матросами!»

Откуда было знать простодушному моряку о таинственной миссии «ботаника» в кругосветном плавании. Если бы знал, наверняка вел бы себя осторожнее и был бы сдержаннее на язык. Нельсон же, отойдя в сторону, достал свою крошечную записную книжку и внес в нее две строчки: «Янг — смутьян, наглец и грубиян! Доложить. Выгнать в шею из флота!»

В этом кляузном блокноте среди прочих каракулей были сокровенные записи и о Блае, и о Флетчере, и о хирурге Ледворде. Все успели досадить соглядатаю-шпиону, все, с его точки зрения, были неблагонадежны. Сплошные вольтерьянцы, бунтовщики, карбонарии. Мысленно, в подленьких своих мечтах, он представлял, как во дворе Королевской морской тюрьмы стоит ряд виселиц и в петлях болтается весь командный состав «Баунти» и большая часть нижних чинов с высунутыми языками.

Матросня вообще несносна. Хамье, неучи, неотесанные мужланы, похотливые животные, развратники и пьяницы! Продолжая бурчать проклятия под нос, шпион скрылся в каюте.

Тем временем Сергей с важным видом вышагивал по палубе и чувствовал себя героем дня. Каждый встречный моряк, приветствуя, отдавал ему честь, матросы с восхищением смотрели на него, а офицеры с почтением пожимали руки, похлопывали по плечу в знак признательности за спасение корабля и экипажа. То, что пришлось пустить в ход оружие, которое показывать не стоило, Строганова, конечно, удручало, но зато теперь экипаж его уважал и побаивался.

Незачем было более маскироваться, прятаться, перед ним теперь одна задача — сохранить оружие. Но, судя по всему, вряд ли кто рискнет покуситься на русского графа. Даже капитан, который лишь одобрительно крякнул и издал трубный рев «йо-хх-оо!». Опасен разве что «ботаник» с повадками шпиона. Этот тип — человек злобный, подлый, неприятный, его нужно держать постоянно в поле зрения, быть настороже. Вон как у него глазенки хищно загорелись при виде боевого снаряжения, когда Сергей расстрелял орду туземцев.

Действительно, Нельсон первым полез щупать ствол и обжег пальцы. Алчный взгляд «ученого» Строганов заметил случайно, и эти хищные глаза не понравились ему.

«Дать по балде автоматным прикладом и за борт? Упоить вусмерть ромом? Хороший враг — мертвый враг!» — размышлял Сергей, неторопливо обходя корабль вдоль бортов. Любопытно, но эти два совершенно разных человека, жители разных стран, времен и цивилизаций, предпочли один и тот же способ ликвидации противника.

Одно для Строганова прояснилось теперь наверняка — нет никакой скрытой камеры, это не телешоу, не розыгрыш, не мистификация, это реальность. Все вокруг самое подлинное, особенно кровожадные аборигены! Чудовищная игра природы. Катаклизм! Казус, нарушающий все законы физики, основы мироздания. Это и впрямь не сон! Сон не может столь долго и утомительно длиться. Проклятое цунами! Нет чтоб попасть в будущее. Там наверняка жить гораздо лучше, чем в прошлом. Здесь, несомненно, воздух чище, пища натуральная и вкусная, с экологией нет проблем. Но Серега с трудом представлял, как дальше жить. Может, застрелиться? Нет, его голыми руками не возьмешь! Он просто обязан найти новую брешь в пространстве и времени, лазейку, через которую можно вернуться домой.

Преимущество пребывания в прошлом Строганов видел лишь в одном — в общих чертах ему была известна история восемнадцатого и девятнадцатого веков. С подробностями дело обстояло хуже. Судьбу «Баунти» он знал по кинофильму. Выручать хамоватого Блая не хотелось, значит, надо помочь Кристиану Флетчеру. Иначе его на этой посудине доставят в Англию, там разоблачат, объявят шпионом или сыном сатаны и вздернут, а оружие — конфискуют. Ну, уж нет, дудки! Решено — капитана, как и было показано в кинофильме, — за борт! Серж заставит их взбунтоваться, даже если они этого не захотят.

Тем временем команда привела судно в порядок. Трупы сбросили за борт, снасти починили, а матросам выдали по чарке рому. Капитан взялся за проведение служебного расследования. Как вышло, что дикари подобрались незамеченными так близко к судну, кто был впередсмотрящим, кто вахтенный офицер? Чья оплошность? Нужен был крайний, требовалась показательная порка, чтобы поправить пошатнувшийся авторитет, освежить чувство страха перед всесильным капитаном.

Боцман выстроил экипаж в две шеренги.

— Кто был во время нападения впередсмотрящим, а, канальи? — взревел Блай. — Какая сволочь прозевала нападение аборигенов?

— Капитан, нападение не прозевали, дикарей быстро и вовремя заметили, — попробовал вставить слово Флетчер. — Я был вахтенным офицером и сразу поднял тревогу.

— Молчать, сопляк! Капитан говорит! Не сметь перечить!

— Попрошу сменить тон! — воскликнул лейтенант высоким срывающимся фальцетом.

— Сейчас я загоню в твою глотку шпагу по самую рукоятку! — угрожающе надвинулся капитан на своего первого помощника.

Флетчер внезапно сник, осознав, что капитан мысленно уже заранее назначил именно его виновником столкновения с папуасами, но кто будет крайним среди матросов? Кто эта без вины виноватая жертва?

— Где негодяй, который проспал черномазых пиратов?!

— Я не проспал, сэр! Я вовремя заметил туземцев! — с этими словами из строя сделал шаг вперед долговязый матрос. — Я сразу поднял тревогу.

— Мерзавец! Ты еще имеешь наглость раскрывать пасть, зубы показывать? Так я их прорежу! — И Блай с разворота припечатал кулак к зубам матроса. Звук от удара был таким сильным, что казалось, будто голова матроса расколется пополам. Бедняга выплюнул на палубу два зуба вместе с кровавой слюной.

— Виноват, сэр! Простите! Помилуйте!

— Уильямс, ты безмозглая скотина! Из-за тебя мы едва не пошли на корм акулам! Всыпать прохвосту сотню плетей! Боцман!

— Да, сэр! — откликнулся боцман.

— Кто его лучшие приятели?

— Мак Кой и Мэтью Квинтал, сэр!

— Принести плети, а Уильямса привязать к фок-мачте. Сейчас Мэтью Квинтал врежет дружку пару десятков горячих. Живо!

— Сэр, разрешите поручить это другому матросу, — попытался возразить боцман.

— Я что, не ясно выразился? Экзекуцию проведет друг-приятель. И на совесть, иначе я об него самого обломаю трость и тоже высеку! Спущу шкуру живьем!

Боцман подал команду, несчастного схватили за руки, заставили крепко обхватить мачту и связали веревкой запястья. Затем другой канат затянули на ногах. Бледные, словно полотно, друзья несчастного моряка отворачивались и не знали, как выкрутиться. Блай еще раз прошел вдоль строя, вглядываясь в напряженные лица перепуганных матросов. Он заглядывал в глаза каждому, кто не успел отвести взгляд, буравил своими темными зрачками лица приунывших моряков. Глаза капитана налились кровью.