Как раз.

И вот вдруг — безумный, дурацкий поступок. Ошарашивающий, сбивающий с толку. Выбивающий из колеи, не укладывающийся в рамки.

Неужели… ради меня?

Но никогда еще я не получала подтверждение собственной власти над чьими-то помыслами, власти иной, не денежного толка.

Как будто мне подсунули совсем иной контракт, и я подписала его, не глядя. И я даже не знаю, способна ли я физически выполнить его пункты, потому что совершенно не в курсе, что там написано!

А вот учебник по химии был составлен на диво понятно. То есть, конечно, составитель больше заботился о здоровом и глубоком сне учеников, чем пытался заинтересовать их предметом, но я все равно смогла разобраться. Потому что заснуть этой ночью меня даже ведьмино проклятье не смогло бы заставить…

Домашка, оказывается, такая легкотня!

Просто читаешь, пишешь, учишь, зубришь. Никаких сомнений, никаких двусмысленных ситуаций, камень — это просто камень, пока не подействуешь на него магией, конечно, но это изучает уже алхимия.

Жаль только, быстро кончается. Нет, серьезно, я собралась в следующий раз попросить дополнительной домашки, потому что вряд ли это последняя встреча с нэем Элием!

Я обложилась книгами.

Полистала учебники, порассматривала картинки. Особенно красивые были в «основах целительства» и «травоведенье».

Вообще-то за учебниками мои бедные одногруппницы стояли в очереди, но у нас с Бонни был Щиц, который героически испил эту чашу за нас и просто притащил эту груду в нашу комнату, пока мы были на занятиях. Бонни, помнится, еще удивлялась, как он смог договориться с библиотекаршей: у той в роду были то ли домовые, то ли кикиморы, и характер ее по слухам соответствовал генеалогическим корням.

Но Щиц тут просто… всех знал. И со всеми поддерживал более-менее дружеские отношения. Я имею в виду обслуживающий персонал, конечно. Ректор его терпеть не могла из-за своей дурацкой жар-птицы или вроде того, а преподавательский состав не мог не показать лояльность на такой удобной цели.

Когда я окончательно устала продираться сквозь сложные и незнакомые слова, я встала и выглянула в окно.

На улице уже стемнело. Внизу можно было разглядеть скудно освещенное фонарем крыльцо; светлая дорожка змеилась по ухабам и вела к темному зданию столовой.

Учебных павильончиков и тем более главного здания отсюда было не разглядеть: наши окна выходили на лесопарк, который угрюмой темной массой закрывал мне горизонт, а все это богатство архитектуры поза-поза-позапрошлого столетия нужно было высматривать в окошки на другой стороне общаги.

Я не разглядела ни Бонни, бредущей обратно, ни Щица, никого. Пустынно и тихо.

Сквозняк.

Я закрыла окно, но форточку оставила. Вдруг хотя бы Каркара захочет ко мне вернуться. Никогда бы не подумала, что буду мечтать провести ночь в компании дохлой вороны. И что с людьми делает Академия!

Возмутительно.

Точно! Я же планировала составить список мероприятий, которые обязана посетить несмотря на то, что прочно застряла в Академии!

Я разыскала на заваленном бумажками столе более-менее чистую и вывела: «бал у градоначальника».

Я должна там появиться, а то светские кумушки, наверное, думают, что я беременна!

Я нервно хихикнула.

А ведь и правда.

Это очень логичная мысль.

Дочь богатого отца внезапно исчезает из города. Якобы на какую-то там учебу, но подругам она никогда о таких планах не говорила, и вообще, не то чтобы была сильна в учебе. Зато была легкомысленна, а еще у нее был… возлюбленный. Встречались они тайно. Как там его? А, точно, нэй Элий. Погодите-ка, а не тот ли это нэй Элий, который недавно спешно ушел из своего училища и растворился в неизвестном направлении, как раз в то время, как исчезла толстушка-хохотушка Еленька?

Я даже могла представить себе тот коллективный вздох, который следовал за всеобщей догадкой. Благо слышала уже, была ведь история с Валетией… Да и Йаллу подозревали в чем-то подобном, когда ее спешно отправили на целительные воды. Правда, через пару месяцев она умерла от быстротечной чахотки, и у гроба кумушки, посовещавшись, решили, что все-таки ошиблись.

Бедная, бедная я! Сгубила свою жизнь молодую необдуманным поступком! Да и Элий хорош, мог бы и подумать, как меня скомпрометирует его отъезд…

Может, заказать себе гроб? Вряд ли что-то кроме смерти сможет избавить меня от позора…

Нет, на бал у градоначальника нужно попасть обязательно. И рассказать про учебу… и…

Меня подкосило воспоминание о полу из лиственницы.

Под ножкой стула, на котором я машинально раскачивалась, скрипнула доска, и я вспомнила вдруг то ощущение полета, и…

Ну да, я разрыдалась, и слезы капали из моих глаз прямо на бумагу, и чернильные пятна расплывались так красиво, не оставляя не слишком-то аккуратным буквам и шанса на выживание.

Я смеялась и плакала одновременно. Странное ощущение.

Раньше я плакала, когда хотела получить у папеньки новую игрушку или продемонстрировать тетеньке свое недовольство творящейся в доме несправедливостью. Второе куда реже, потому что, если честно, плевать тетенька хотела на мои сопли.

Громко, старательно, выдавливала слезы как настоящая театральная актриса. Очень помогает лук, или болезненный щипок, или….

А здесь я просто не могла остановиться.

Просто… слишком многое навалилось, и я совершенно не понимала, как это разгребать. А еще боялась, что придется делать это в одиночку. Я же наделала ошибок, слишком много ошибок. Деньги… не работали в этом месте. То есть работали, но не так, как я привыкла.

Но я настолько привыкла полагаться именно на деньги, что просто не знала, как быть иначе.

Мне не помог остановиться щипок. И холодная вода не помогла, но привезенный Бонни рукомойник показался мне очень смешным, а потом я увидела в зеркале, что умудрилась извазюкать лицо в адовых чернилах, и меня снова пробило на смех.

Опытным путем было установлено, что они не оттираются.

Потрясающе.

Из истерики меня вывела банка.

Банка из толстого бутылочного стекла. В такой закатывают огурцы. Очень много огурцов. По самое горлышко забитая медными монетками достоинством в одно герро. С плотно привинченной крышкой.

Она с дребезгом влетела в окно, и весь пол оказался усеян мелкими осколками; банка же не разбилась, разлеглась посреди осколков, загадочно поблескивая зеленоватым боком.

Я видела ее во сне.

Совершенно точно.

Наверное, вещий был сон.

Что же, выходит, весточка от лесника? Мог бы передать из рук в руки, зачем же так грубо швыряться?