Джиджи оступается, одергивая руку, словно я горю. Киара придвигается, но между нами не встает, ошарашенная неожиданной реакцией Джиджи.

Я делаю шаг вперед и продолжаю:

– Ты же не думала, что в том большом и пустом доме была одна? – шепчу я. – Разве не чувствовала, что там было что-то еще? Что-то в темноте. Что ждет тебя. Наблюдает. Идет за тобой…

Джиджи смотрит, не мигая. Крохотная победа, от которой я чувствую прилив сил. Но внезапно мой измученный истязатель без предупреждения с криком бросается на меня. Цепко ухватившись за волосы, она колотит меня затылком о дверь шкафчика. Пытаюсь поднять руки, прикрыть голову, но Джиджи не знает пощады. Я снова в западне. Лишь смутно помню, как она вдевает пальцы в кольцо одной из моих серег и вырывает ее из уха. На мгновение у меня мутнеет в глазах.

Ору что есть мочи, и Джиджи убирает руки. Падаю на пол. Хватаюсь за кровоточащую мочку. Липкая, теплая кровь сочится сквозь пальцы и капает на кафель.

Киара и Эмбер стоят, разинув рты. Сами они только смотрят, а телефон Эмбер все еще пишет. Ни одна не решилась мне помочь или остановить Джиджи.

Бывшая подруга стоит надо мной запыхавшаяся и вымотанная. Мой желудок сжимается в комок. Она наклоняется надо мной и, прежде чем выйти, цедит сквозь зубы:

– Держись от меня подальше, психичка!

Следом за ней выбегают Киара и Эмбер. Я обессиленно лежу на полу и рыдаю.

Уэс не смог сдержать эмоции, когда увидел мое перевязанное ухо. Расспрашивать не стал. Я и сама еще не отошла от всего, поэтому тоже молчу.

Не так я представляла себе наше первое свидание… Уэс, присев на подоконнике, выглядывает на улицу, где солнечный денек, похоже, издевается над нами. Я стою в дверном проеме. Несмотря на то что мы в моей комнате, что-то в манере Уэса – он так поглощен созерцанием происходящего за окном, полностью погрузившись в свои мысли, – заставляет меня ждать приглашения.

– Школа – отстой, – наконец произносит он, не отрывая взгляда от окна. – Хотя чему я удивляюсь? Я ходил в разные школы – везде так. В этом меня можно считать экспертом… Помнишь, кем ты была на прошлой неделе? – интересуется он.

– Сарой Рейес? – спрашиваю я.

– Нет. Ты была Джиджи.

Я отпрянула, словно от пощечины. Начинаю возражать, но Уэс, подняв руку, просит выслушать его.

– Первый раз я увидел тебя не во сне. А неделей раньше, в школе. Я тогда как раз готовил документы на зачисление. Ты с таким важным видом шла по коридорам – как хозяйка. Проходя мимо, всем приветливо улыбалась, а потом, когда ребята уже не слышали, смеялась шуточкам, что отпускала Джиджи. – Он качает головой. – Прости, но с какой-то стороны ты вела себя даже хуже, чем она. Тебе ведь известно, что значит иметь недостаток. Такой недостаток, что хуже сросшихся бровей или шепелявости.

– Но если я такое чудовище, что же ты со мной зависаешь?

Хотя внутренне я сопротивляюсь этому, но до меня доходит, что Уэс прав. Я понимаю, о чем он говорит: за последние несколько дней на себе испытала, что значит оказаться по ту сторону гнева Джиджи. И осознание причастности к ее прежним варварским поступкам по отношению к другим теперь наполняет меня отчаянием. Я так боялась потерять свой мнимый статус в школьной иерархии, что допускала слишком многое. Теперь от понимания того, что мы делали с другими, меня мутит. Я себя не оправдываю. Но слышать об этом из уст Уэса – намного хуже. Теперь к чувству вины примешиваются и ярость, и обида.

– А зависаю я с тобой, – объясняет Уэс, – потому что теперь ты другая. Ты свалилась с пьедестала, но на колени не рухнула. Ты не идешь по трупам невинных людей, чтобы взобраться обратно, хотя вроде и тряпкой не стала. Ты, Сара Рейес, сейчас сама стихия. – Его лицо освещает полуулыбка. – И если будешь использовать свои силы ради добра… такую девчонку я поддержу.

– Видимо, надо сказать спасибо, – невнятно бормочу я, но в душе облегченно выдыхаю: меня кто-то простил.

– Ты сегодня поставила Джиджи на место. Расскажи хоть что-то, – просит Уэс, подаваясь вперед. – Как ощущение?

– Не могу сказать, что отлично.

Скорчив рожу, я показываю на ухо.

– Снимаю вопрос. – Зато теперь ты понимаешь, как она боится. И не говори, что не веришь: она подумает дважды, прежде чем к кому-то пристать. – Я еле заметно улыбаюсь. А ухмылка Уэса становится все шире. – Сегодня ты сделала хорошее дело, – говорит он, чуть приподнимая в знак признательности воображаемую шляпу, и я оттаиваю. – Удалось даже отомстить за парочку неучтенных жертв Джиджи Макдоналд.

Уэс скрещивает руки за головой и откидывается на оконную раму.

– Неплохо… Но что скажешь, если мы попробуем решить еще несколько наших проблем?

– В смысле?

– Смотри. Насколько я понимаю, у нас в наличии два блюда, употреблять которые предполагается исключительно вместе. С одной стороны, феноменальные способности, которыми мы начали управлять. С другой – наша жизнь в школе, которая похожа на сущий ад. С этим надо что-то делать. Почему бы с помощью первого не разобраться со вторым?

– Все равно не догоняю, – признаюсь я.

Уэс сжимает ладони вместе.

– Старшие классы – худшее, что есть в школе, согласна? Либо стараешься выжить, а потом уже в колледже узнаешь, что такое лучшая жизнь, либо добиваешься каких-то успехов, но после выпуска всем плевать на то, как ты попала в число лучших: победила на местных соревнованиях или на выпускном уложила волосы а-ля Дженнифер Энистон. – Я соглашаюсь. – Но что, если есть и другие возможности? Представляешь, был бы промежуточный вариант, а не две крайности: либо целуешь перстень, либо на тебя выливают свиную кровь? Что, если можно было бы ходить в школу, словно ты король, но при этом не заставлять других чувствовать себя ничтожеством? Мы могли бы все изменить, Сара. Мы могли бы свергнуть монархию и раздать наконец людям пирожные.

– И как? – смеюсь я. – Пугая во сне?

– Именно, – отвечает он без тени улыбки на лице.

– Ну нет… Ты же не серьезно, – наконец выдавливаю я. – Думаю, ты ошибаешься… Даже если Джиджи испугалась, это не помогло, а сделало все хуже: она стала более жестокой, чем раньше.

– Все изменится, как только до них дойдет, что плохое поведение будет наказано, – уверяет Уэс. – Разве эти ее две шестерки не должны поплатиться? Как я слышал, они измывались не только над тобой.

Не могу отрицать, что Уэс говорит правду. Киара, например, точно человек с гнильцой, а Эмбер и того хуже. Я так считаю не только потому, что в отличие от Киары Эмбер была мне настоящей подругой. Да, я тоже виновата: закрывала глаза на гнусные выходки Джиджи, не останавливала ее. Зато Эмбер в них постоянно участвовала. Неужели она так боялась вылететь из ближнего круга Джиджи? Вернуться к тем временам, когда она в средней школе коротала выходные в одиночестве? Возможно. Но сколько можно оправдывать жестокость страхом? Та тринадцатилетняя Прыщавая Эмбер много чего боялась и заработала немало комплексов. Конечно, она все еще с ними неустанно борется: например, при помощи Пита, с которым встречается. Но это не значит, что она не несет ответственности за вред, что наносит другим. За такие проступки человек должен нести справедливое наказание. Представляю, как Эмбер сталкивается с последствиями своих поступков, и улыбаюсь.