– Он подросток, – пробормотала я, – со сложным характером. Эгоистичный, капризный, иногда злой, наглый.

– Джузеппе Аттарди был прав, – вздохнул Орехов, – прошу меня простить. Вынужден откланяться, дел много.

Первой, кого я увидела, войдя в столовую, была Антонина. Я совершенно не ожидала ее здесь встретить и едва не спросила: «Что вы тут делаете?»

Мартынова же обрадовалась и кинулась ко мне:

– Дашенька! Как дела?

В этот момент мне больше всего хотелось принять душ, потом намазаться кремом, лечь на диван и открыть на планшетнике игру для девочек младшего школьного возраста под названием «Дракон-детектив и украденная принцесса». К сожалению, мои любимые авторы криминальных романов пишут свои произведения медленнее, чем я их глотаю. И пока нет интересных книг, я с упоением гоняюсь за теми, кто обижает дочь короля. Но сейчас, похоже, все мои мечты канули в лужу.

– Дашенька, у вас болит голова? – заботливо осведомилась Антонина.

Я вздохнула, натужно улыбнулась и ответила:

– Нет, нет. Я здорова.

– Просто у вас такое выражение лица было, – зачастила гостья, – ну… вроде вас стошнит сейчас. Я ненадолго! На пять минут. Привезла Емфихстркните смену одежды. Неудобно ей в одном платье.

– Кому? – изумилась я.

– Емфихстркните, – повторила Мартынова, – куколке, которую я вам от всего сердца подарила. Как она поживает? Скучает по мне?

Я опять навесила на лицо улыбку.

– Она прекрасно себя чувствует.

Антонина молитвенно сложила ладони.

– Можно посмотреть на кисоньку?

– Еще и кошка появилась? – скривился Гарик, который только что вошел в столовую. – Вот уж не было печали! Терпеть их не могу. Хорошо, что Машка увезла в Париж тех, что раньше тут мяукали. Кисонька! Брр!

– Кисонька – моя дочь, – пояснила Антонина.

– Вы родили сиамку? – хихикнул Игорь. – Или бенгалку? Русскую голубую?

– Нет, – опешила Мартынова, – кисонька – это куколка.

– В смысле гусеница? – снова прикинулся дурачком родственник.

Следовало прекратить глупую беседу, но я устала и решила просто подождать, пока Гарику надоест нести чушь.

– Я подарила ее Дашеньке, – продолжала Антонина, – но ведь девочка не может всегда носить одно платье. И туфельки нужны другие. И прическа.

– Вы хотите переодеть Ем… Еф… Ен… – прозаикалась я.

– Верно, – кивнула Антонина, – сегодня на улице так холодно! Просто до костей мороз пробирает.

Гарик показал рукой на окно.

– Да там капель! Сосульки растаяли.

– Сыро до невозможности, – мигом пожаловалась гостья, – в такую погоду горячий чай самое оно.

– Сейчас заварю! – крикнула Нина из кухни.

– Ой, спасибо, – обрадовалась Мартынова, – я постеснялась попросить кружечку чаю. Пока вы на стол накрываете, я одежду принесу. Можно, Дашенька?

– Конечно, – кивнула я, понимая: прощай, тихий вечер, до новых встреч, игра про дракона и принцессу.

Антонина метнулась в прихожую, а я стала придумывать предлог, чтобы сбежать, оставив Мартынову в столовой.

Со второго этажа спустился полковник.

– Приехала? – сердито спросил он. – Пошли в офис.

– С удовольствием, – обрадовалась я.

Когда мы с Дегтяревым шли по коридору, столкнулись с Антониной. Та катила за собой два здоровенных чемодана, с их колес на пол падали комья грязи. На шее у незваной гостьи висела большая сумка.

– Вы куда? – спросила она.

– На работу, – ответила я.

– Так вечер уже, – заморгала Мартынова.

Александр Михайлович ускорил шаг и исчез в холле.

– Он сердится? – прошептала Антонина.

– Что вы, конечно, нет, – ответила я.

И ведь не соврала, толстяк на самом деле не рассержен. Он в ярости.

– Не поздоровался со мной, – всхлипнула Тоня.

– У Дегтярева голова сейчас занята служебными вопросами, – объяснила я, – а вы пейте чай.

– Намусорила тут, – пролепетала Тоня.

– Ерунда, – отмахнулась я.

– Наверное, я зря приехала, – продолжала ныть гостья.

– Мы рады, что вы к нам заглянули, – защебетала я, – но служба есть служба.

В коридор вышла Нина.

– Чай остывает, кулебяку придется второй раз подогревать.

Гостья мигом повеселела и поспешила в столовую. Аккуратно лавируя между кучами грязи, я выбралась в холл, где на меня напал толстяк.

– У нас что, гостиница? Приют для сирых и убогих? Кто еще жить тут собирается? Огласи сразу весь список!

– Мартынова заглянула на часок, – отбивалась я.

– С кучей сундуков и сумищ, куда запросто носорог поместится? – наседал на меня Александр Михайлович.

– Там наряды, – пропищала я.

– Неужели? – саркастически спросил полковник. – А я думал, книги. Сначала библиотеку перевезет, потом шмотки притащит. Ошибся слегка! Дамочка приперла наряды.

– Они для куклы, – вздохнула я, – наверное. Антонина приехала переодеть Еж… Еф… Ех… Игрушку, которую мне подарила.

Лицо Дегтярева стало напоминать огнетушитель. Именно в этот момент, на мое счастье, у него в кармане затрезвонил телефон. Толстяк вытащил трубку.

– Гера, ты приехал? Через минуту буду на месте. Пошли.

Последний глагол адресовался мне. Я живо влезла в сапожки и, застегивая на ходу куртку, помчалась в офис.

– Знакомьтесь, – сказал Дегтярев, когда вся команда расселась, – наш гость Герман Николаевич Портнов. Мы с ним сотрудничаем… э… Сколько лет, Гера?

– Столько не живут, – улыбнулся поджарый мужчина в коричневом свитере с легкомысленным орнаментом из оленей.

– Герман может решить любую проблему… – начал полковник.

– Законным путем, – уточнил Портнов, – никаких взяток, шантажа и так далее. Исключительно дружеские связи. Ты мне помоги, и я тебе помогу, когда понадобится.

– Не спрашиваю сейчас, как ты смог отбить Константина Орехова от пожизненного заключения и кто попросил тебя о помощи, – продолжил Александр Михайлович, – это твои тайны. Но я знаю, что ты, Герман, никогда не станешь выручать серийного убийцу.

– Верно, – согласился Портнов, – с таким контингентом я дел не имею, с насильниками, педофилами тоже не связываюсь.

– Орехов стал исключением? – вмешался Сеня.