Она торопливо двинулась дальше, жалея, что Дигби не выгнал Эдварда из их дома. Дядюшка надеялся уговорить племянника выйти из секты, но, разумеется, тщетно. К сожалению, Дигби не знал другого способа предотвратить беду.

Ничего, даст Бог, скоро все изменится.

Может, съездить в Венскоут — посмотреть, как там дела? Это займет чуть больше часа. Нет, не стоит: если она уедет, то потом не найдет веского повода, чтобы вернуться. Что ж, придется-таки послать Дигби письмо — объяснить, почему она задержалась.

Господи, как все запутано!

Сектант сказал, что завтра они с Эдвардом уедут. Вот и хорошо. Розамунда вытерла ноги о половик и вошла в кухню. Ей так хотелось, чтобы все было в порядке, чтобы она, оставшись здесь на ночь, могла предаться грешным радостям!

А ведь еще вчера она и не подозревала, как это легко — согрешить.

* * *

Когда Розамунда вошла в кухню, Джесси и Милли неторопливо попивали чай. Завидев хозяйку, Джесси вскочила, как будто ее застали за запретным занятием, но Розамунда махнула рукой, чтобы служанка не суетилась.

— Ну как там, наверху, все спокойно?

— Ни звука, миледи. Хотите чаю?

— Да, спасибо. А впрочем, лучше я отнесу ему что-нибудь поесть.

При одной мысли о скорой встрече с Брендом ее глупое сердце бешено забилось.

— Давайте я отнесу, миледи, — вызвалась служанка, залпом допив свой чай.

Понятно, что девушке не сидится спокойно в присутствии хозяйки, но Розамунда не могла допустить, чтобы кто-то украл у нее драгоценные мгновения с Брендом.

— Не надо, я сама. — Если бы у нее были силы остаться! — Заодно занесу ему газеты.

— В библиотеке полно книг, миледи, — заметила Милли, неодобрительно сдвинув брови. Ей всегда казалось, что люди бессовестно пользуются добротой Розамунды.

— Я уверена, что такие он не читает. Правда, у меня есть одна книга по животноводству, купленная в Харрогите, которая наверняка ему понравится. — По крайней мере она еще не успела написать на первой странице свое имя.

Взяв поднос, который собрала Джесси, Розамунда поспешно вышла из кухни. Наверное, лучше было воспользоваться услугами горничной, но желание еще несколько минут побыть наедине со своим очаровательным пленником оказалось сильнее.

Невозможно было противиться ему.

И потом, рассуждала девушка, чем меньше он будет показываться на глаза прислуге, тем меньше пищи для сплетен.

Ох, как же все сложно!

Нацепив проклятую маску, Розамунда отперла его дверь и вошла в спальню.

Бренд уже встал с постели и оделся. Она застыла, пораженная происшедшей в нем переменой. Странно, но простой и не очень чистый костюм придавал его фигуре внушительность. Лорд выглядел в нем крупнее и недоступнее. Да еще перехваченные черной ленточкой густые волосы. Несмотря на скромный наряд, что-то выдавало в нем аристократа. Может, поза? Благородные манеры прививаются с детства. Мальчиков и девочек учат подобающим образом стоять и двигаться. Взять хотя бы Диану. Или тетю Аррадейл, которая научилась всему этому, выйдя замуж за человека из высшего круга.

Как бы то ни было, Бренд безо всяких усилий господствовал в комнате — чужой, незнакомый мужчина.

— Чай? — обрадовался он. — Когда нечего делать, еда превращается в событие.

Розамунда пришла в себя и поставила поднос на стол.

— И газеты.

— Вы удивительная женщина! — Он улыбнулся, но она почувствовала себя удостоенной похвалы служанкой. — Смею ли я просить вас еще об одной любезности — составить мне компанию?

Не в силах отказать, Розамунда села и принялась заваривать чай, находя в этом простом занятии какое-то глупое удовольствие.

— Но только недолго, — предупредила она, помешивая ложкой в стакане.

— Конечно. — Бренд сел, небрежно закинув ногу на ногу. — Я видел, как вы разговаривали на улице с каким-то человеком. Кто он?

Ложка звякнула о стенку заварочного чайника. Он ее видел? В следующую секунду она поняла, что с такого расстояния он не мог разглядеть подробностей. К тому же на ней был маскировочный чепец.

Машинально помешивая чай, Розамунда завороженно смотрела на вращение темной жидкости.

— Я с кем-то разговаривала? Когда?

— Только что. С мужчиной в высокой шляпе.

Розамунда резко вскинула голову, но не увидела в его лице того подозрения, которое уловила в его голосе.

— Ах да! Это новый республиканец.

— Кромвелист?

Розамунда спохватилась, что передержала заварку, и поспешно налила чай в чашку.

— Не знаю, поддерживают ли эти люди Кромвеля, но они хотят, чтобы все вокруг жили строгой, пуританской жизнью. Молоко? Сахар?

Бренд кивнул, и она добавила ему в чай то и другое.

— Он ваш сосед? — спросил между тем лорд, принимая у нее чашку. — В здешних краях появились сектанты?

— Пока нет, — ответила девушка и пожалела, что не сказала просто «нет».

— Они быстро распространяются по стране. Повсюду мелькают их высокие шляпы и накрахмаленные чепцы.

— Вот-вот.

Разумеется, нет ничего страшного в том, что они обсуждают социальное явление, но эта тема едва ли не касалась ее тайных планов. Розамунда решила закончить разговор и протянула Бренду тарелку с печеньем.

Он взял одно, но начатой темы не оставил:

— Признаюсь, я немного симпатизирую их убеждениям.

— Вот как?

Она чуть не просыпала имбирное печенье ему на колени. Неужели перед ней новый республиканец? Так вот почему он так скромно одет! О Господи, что же она наделала?

— Вы удивлены?

Она собиралась с мыслями и внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь прочитать отгадку.

— Вы не похожи на пуританина.

— Конечно, я не пуританин, — засмеялся Бренд, — но меня не слишком волнуют издержки нашего времени. Правительство сократило продажу джина, а бедняки по-прежнему много пьют.

Розамунда решительно поставила тарелку на стол.

— Значит, богачам позволительно топить свои беды в вине, а простым людям — нет?

— Вы радикалка? Если простой человек пьет каждый день, то его дети скорее всего будут голодать. Если же пьет богач, то его близкие вряд ли пострадают, если, конечно, он при этом не играет на деньги.

— Из ваших слов следует, что богачи — никчемные люди.

Бренд усмехнулся:

— Только некоторые из них, милая леди.