слабину и вместо защиты царской семьи и страны углубиться в поиски способа вернуться назад.

Только однажды Дима дал чувствам выйти. После первого поцелуя с Татьяной он вдруг расчувствовался и позже признался ей, как скучает по родителям. Царевна тогда погладила его по щекам и обняла. Диме сразу стало лучше, и он снова запер свою тоску на несколько замков.

Однако сейчас замки вдруг раскрылись, и дверь, за которой пряталось то, что Дима так усердно скрывал, начала приоткрываться.

— Мне вчера приснился странный сон, — сказала вдруг Вика.

Тоска сразу же передумала выходить наружу. Дверь захлопнулась, по очереди закрылись замки. Дима внимательно взглянул на сестру.

— Мы с мамой смотрели старые фотографии.

— Из синего велюрового альбома?

— Да. Там, где все фотографии черно-белые. — Сестра подошла к лавке, стоящей у стены, и села на нее. — Мы просмотрели все фотографии и добрались до конца, что всегда было редкостью, как ты помнишь.

— Потому что почти на середине нас все время кто-то прерывал и продолжить это дело мы уже не могли, — улыбнулся Дима приятным воспоминаниям.

Сестра снова кивнула.

— Так вот, мы добрались до последней страницы. Там, в кармане, лежали две старые фотографии плохого качества.

— Потому что они были сделаны в начале двадцатого века и неправильно хранились, — пробормотал Дима, силясь вспомнить те фотографии, что видел всего пару раз в жизни.

— Ты помнишь, кто на них изображен? — Вика вскинула на Диму изумрудный взгляд, в котором плескалась задумчивость.

— На одной маленькая прапрабабушка по маме стоит у стога сена, — припомнил Дима. — А на второй… — Как он ни старался, а вспомнить, кто был на второй фотографии никак не мог. Кажется, там был мужчина. — Какой-то наш прадед?

Вика подняла руку и показала три пальца.

— Прапрапрадед?

— Именно. Помнишь, как он выглядел?

— Смеешься? Я и саму фотографию едва помню.

— Я тоже ее плохо помнила, но во сне я отчетливо смогла ее рассмотреть. И знаешь, на кого похож наш трижды прадед?

Дима вопросительно изогнул брови и мотнул головой.

— На тебя.

— Ну, не удивительно — мы же родственники.

— Ты не понял. Он — твоя копия. Ну или ты его.

— Фотография старая и испорченная. Ты не могла так хорошо ее рассмотреть, — начал спорить с сестрой Дима. — Твой мозг запомнил его черты, которые похожи на мои, а во сне сознание дорисовало полноценную картину.

Вика откинулась к стене и посмотрела на брата исподлобья.

— Окей! Тогда как ты объяснишь то, что на том фото рядом с нашим прапрапрадедушкой стояла женщина, которая была очень похожа на царевну Татьяну?

Вот тут Дима уже не знал, что сказать. Кашлянул, смущенно отвел взгляд в сторону и нервно почесал затылок. Его суета не укрылась от внимательного взгляда сестры.

— Это все твоя фантазия, — сказал он неуверенным голосом.

— Ага. И бабочка, что нас перенесла сюда — тоже моя фантазия. — Вика встала и, подойдя к Диме почти вплотную, тихо добавила: — Знаешь, после того, как мы попали в прошлое, я начала внимательно ко всему приглядываться. И сейчас я буквально чую сердцем, что этот сон — непростой.

Дима не нашел ничего лучше, как сказать сестре:

— Тебе нужно выспаться. Ступай, родная.

Прозвучало это так, будто Дима хочет поскорее избавиться от Вики. Возможно, он перегнул палку, но зато сестра перестала вести этот неприятный разговор. Она грустно улыбнулась и шагнул к двери.

— У тебя появилось слишком много тайн, — произнесла она, замерев в проеме. — Смотри не лопни, храня их в себе.

* * *

Через три дня, которые Дима полностью посвятил слежке за Незнановым, один из теней принес ему короткое письмо от Столыпина, в котором тот просил о немедленной встрече у него дома. Бросив все, Дима поспешил на Гагаринскую улицу, где стоял мрачного вида трехэтажный особняк премьер-министра.

В прошлой истории он так и не успел пожить в нем — умер от рук Багрова, — однако теперь Столыпин полностью обосновался в своем новом особняке вместе с любимой женой и детьми.

Диму встретила лучезарно улыбающаяся супруга премьер-министра Ольга Борисовна и сразу же проводила его к Петру Аркадьевичу.

— Что случилось? — спросил у него Дима после короткого приветствия.

Хмурый премьер-министр взял со стола письмо и протянул его Диме.

— Читай.

Перед тем, как прочесть письмо полностью, Дима обратил внимание на адресата и подпись в конце, затем поднял взгляд на Столыпина и удивленно произнёс:

— Письмо императрице от умершего Распутина? Что это за чушь?

— Вот и я говорю — чушь. Но императрица считает, что его действительно написал Распутин. Она узнала его почерк.

— Почерк можно и подделать. Здоровье наследника пошатнулось. Императрица сейчас купится на любой обман, связанный с Распутиным, который, я вас уверяю, определенно мертв, — уверенно произнес Дима.

Столыпин с подозрительным прищуром взглянул на него.

— Почему ты так уверен в этом?

Дима медлил перед тем, как ответить. О том, что именно он приложил руку к смерти Распутина, не знал даже самый близкий ему человек — Вика. Стоило ли открываться премьер-министру, который чудом избежал немилости императора?

— Потому что мои люди были рядом в момент его смерти, а затем осмотрели тело, — наконец сказал Дима.

— И причину, по которой они там были, ты, разумеется, мне не назовешь. — Во внимательном взгляде Петра Аркадьевича не было подозрения. Лишь любопытство, которое он хотел утолить.

— Мои люди повсюду, в каждой тени. Поэтому их и называют «Теневым отрядом». Такая уж у них задача: прятаться в тени и все видеть, — невинно произнес Дима.

— Конечно, — снисходительно кивнул Столыпин, любопытство которого, кажется, было немного утолено.

По выражению лица премьер-министра Дима понимал, что тот его подозревает, однако еще Дима понимал, что Столыпин его не выдаст, ибо смерть Распутина сыграла ему на руку.

— А теперь ты все же прочти письмо. Оно весьма любопытного содержания, — добавил Петр Аркадьевич.

Дима послушно принялся читать письмо, и с каждой строчкой его глаза расширялись все больше. Дойдя до конца, он ошарашено взглянул на Столыпина.

— Император видел его? — севшим от волнения голосом спросил Дима.

Столыпин качнул головой. Дима облегченно вздохнул.

— Но видела императрица, не забывай об этом, — напомнил Петр Аркадьевич. — Я украл это письмо с ее стола — благо, его принесли в момент, когда мы с ее величеством вели беседу касательно наследника. Император сейчас в Москве, но я полагаю, что Александра Федоровна уже села за письмо, в котором сообщит ему, что ты пытался убить несчастного старца, да еще и соблазнил их дочь.

Дима слушал Столыпина в пол-уха. Он не понимал, как кто-то мог узнать о его