Однако через семь минут принесли жульен, и Вася решил, что еще пяток минут ничего не изменит. Вот съест и сразу сходит. От горшочка поднимался дивный аромат, и он позволил себе насладиться им как следует.

Когда горшочек опустел, Вася взглянул на часы. С момента, когда он решил проведать жену, прошла четверть часа. Все-таки это уже ни в какие ворота не лезло. Ему даже на миг захотелось оставить все как есть, не ходить никуда. Пусть она потом краснеет да извиняется за столь долгое отсутствие.

А вдруг ей там плохо стало?

Вася встал и торопливо зашагал к туалетам. Как же он сразу об этом не подумал? Все на свой лад мерил, о себе беспокоился.

В коротком коридорчике с дверьми, на одной из которых был изображен джентльмен в цилиндре и с тросточкой, а на другой – леди в узком платье и туфлях на высоком каблуке, никого не было. Вася подошел к входу в женский туалет и прислушался. Он надеялся, что из-за двери донесутся всхлипывания, но внутри было тихо.

Она лежит на полу, а возле головы расплывается кровавая лужа. Потеряла сознание, ударилась виском об раковину?

Даже не оглянувшись на залу – вдруг кто-то из женщин решил сходить припудрить носик? – забыв о намерении постучать и крикнуть, чтоб выходила, Вася толкнул дверь и ввалился в женский туалет.

Алла сидела на длинной каменной столешнице с тремя раковинами, между двумя из них, спиной прислонившись к зеркалу. Ее голова склонилась к левому плечу так, словно жена просто забралась сюда, чтобы поспать в тишине. Она выглядела настолько обычно, что Вася, сбитый с толку, замер на миг. А вдруг и в самом деле ничего страшного? Алла просто чудит, потому как на нервах все эти дни?

Но тут его взгляд опустился ниже. На каменной поверхности, светло-серой с темными прожилками, Вася увидел несколько капелек крови. Он рванулся к Алле, протянул к ней руку и тут же остановился.

С натугой, будто глазные яблоки стали весить по тонне, Вася обвел взглядом фигуру жены. Ее длинные густые каштановые волосы свешивались набок. Большая часть – вокруг левого плеча, еще несколько прядей струились по правой стороне головы. Никаких надписей на коже Вася не заметил. Конечно, жена была полностью одета.

Он перевел дыхание, оперся рукой о край столешницы, постоял так с десяток секунд, отер пот со лба и позвал:

– Алюша, просыпайся. Там жульен…

Название их с женой общего любимого блюда здесь, в тишине туалета, прозвучало странно, заставило его оборвать себя. Поминки, гости, все, что осталось за дверью, сразу отдалилось от него и поблекло.

Вася вгляделся в лицо Аллы, надеясь на то, что она отреагирует на его голос, но жена продолжала сидеть без движения.

– Любимая, пойдем, я… мне плохо без тебя.

Она снова не услышала его. Вася уже хотел позвать ее в третий раз, но закрыл рот, посмотрел на левую руку жены и медленно потянулся к ней пальцами. Когда до цели остались считаные сантиметры, он зажмурился и резко ткнул ладонью вперед. Рука Аллы оказалась теплой.

Живая.

Вася открыл глаза. Жена по-прежнему сидела, безразличная к внешнему миру. Он погладил ее по щеке.

– Алюша, это я. – Его голос дрожал, Вася не мог поверить, что ничего страшного не случилось, что все позади. – Пойдем отсюда.

«Как Спящую красавицу бужу», – подумал он и, повинуясь импульсу, поцеловал ее в губы.

Алла дернулась, застонала, не открывая глаз. Пряди дрогнули, заскользили по лицу, а затем вся шапка волос упала на столешницу.

Вася с сипением втянул в себя воздух, достал рукой до воротничка рубашки, рванул со всей силы. Пуговицы запрыгали по плитке пола, издавая при этом сухой костяной звук.

Кожа на голове жены выглядела особенно белой под лучами светильников, установленных над зеркалом. Словно вместе с волосами тот негодяй, который сотворил это, снял и скальп, оставил лишь голый череп. Сходство с ним усиливалось одним обстоятельством, которое Васины глаза заметили сразу, а вот мозг забуксовал, не желая принимать невероятное за очевидное.

Алла открыла глаза, пьяно повела ими по сторонам. Она увидела мужа, потянулась было к нему и остановилась, когда он отшатнулся. Женщина схватилась руками за край столешницы, выпрямилась, повернулась к зеркалу. Оттуда на нее смотрела белая голова с двумя дырами по бокам, обрамленными неровными кольцами плоти, лишенной кожи – то, что осталось на месте ушных раковин.

Когда в туалет, грохнув дверью о стену, влетел охранник, Алла еще кричала. Ее монотонный визг прерывался только на тот краткий миг, который требовался организму, чтобы сделать новый вдох.

Охранник оказался из настоящих. Крепкий мужчина лет тридцати, а не заплывший жиром пенсионер, в лучшем случае способный нажать на тревожную кнопку, с ходу уложил Васю лицом в пол и заломил ему руку за спину. Стараясь не смотреть на Аллу, он достал из кармана форменных брюк телефон, набрал номер.

Полиция приехала быстро, минут через десять, благо отделение находилось неподалеку. К этому времени Аллу и Васю отвели в отдельную комнату. Остальным участникам поминок и прочим посетителям ресторана велели оставаться в зале, а вход в заведение закрыли.

– Что не поделили? – вразвалочку войдя в комнату, спросил старлей, который после беседы с дежурным знал только то, что в ресторане муж напал на жену.

Он сделал еще шаг вперед, пригляделся к Алле, встал как вкопанный и коротко, но сочно выругался.

Где-то через час, много позже врачей, появившихся почти одновременно с нарядом полиции, приехал Виктор Степанович. Следователь начал с опроса гостей, а когда с этим было покончено, пришел в комнату к супругам. Версию о виновности Васи, в которой были убеждены охранник и старлей, он отмел с порога. Те люди, которые были на поминках, обеспечили мужу жертвы железное алиби. За считаные минуты, что Вася провел с Аллой наедине, проделать с ней все это не смог бы никто.

Да и за более долгий срок – как? Кто?

Перед уходом маньяк кое-как нахлобучил на голову жертвы парик. Зачем? Виктор Степанович не мог найти ответа на этот вопрос, кроме дикого «просто пошутил». В пользу этой версии говорила и почти полная схожесть цвета волос Аллы и парика, теперь лежавшего на столе в полиэтиленовом пакете.

Виктор Степанович не больно-то надеялся найти на нем отпечатки пальцев или иные следы, которые позволили бы узнать о преступнике хоть что-нибудь. Тем более после того, как парик успели подержать в руках, кажется, все, кто был сейчас вместе с ним в этой комнате, кроме разве что самой Аллы. Но вдруг?

Показания врачей «Скорой», приехавших на вызов, его не удивили. О сосудах, которые были заморожены вокруг ушей и почему-то даже не собирались оттаивать с течением времени, Виктор Степанович знал не хуже медиков. Как и о волосах, удаленных с корнями.

– Это как там, на Петрозаводской? – улучив удобный момент, тихим голосом спросил его врач.