не надо говорить. Мишка уже весь тут как тут!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как Афанасьевна лепила

⠀⠀ ⠀⠀

Он вошел в избу, сказал «Здравствуйте» и встал у порога. Стоит, а дальше не проходит, не садится без приглашения.

Это понравилось Афанасьевне:

— Ну, пройди, сядь на лавочку!

Мишка сел и стал делать только одно: смотреть в руки Афанасьевны. Ох и волшебные же эти руки!

Эти руки не оставались в покое ни на минуту. Вот они оторвали от вымешенной глины изрядный кусок, величиной с Мишкин кулак. Потом быстро-быстро свернули этот кусок в шар, а шар раскатали и получился тоненький сочень. Миг — и сочень свернулся, и оказалось, что этот сочень — широченная юбка!

Вот на юбку посажен кусок глины поменьше. Это — тулово. На тулово второй кусок. Это — голова.

А два куска к бокам, это — руки. Они согнуты в локтях, пальчики спрятаны в муфту.

Теперь последнее — шляпу на голову.

И получилась из глины глиняная барыня, вроде той, какая у Мишкиной хозяйки на комоде. Только там она — белая, а по белому — в красках да в золоте, а здесь — еще черная, некрашеная.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Ловкие, волшебные руки Афанасьевны цап эту новорожденную барыньку и на стол — на противень. А там таких барынек уже видимо-невидимо: кто тоже с муфтой, кто с ребенком, а кто и сразу с двумя.

— А почему все они черные? — спросил Мишка, снова вспомнив про пеструю — в красках да в золоте — барыню на комоде у своей хозяйки.

— Сперва всегда черные! — сказала Афанасьевна. — А потом будут красные. А потом — белые. А после — нарядятся… Ты заходи… Ладно уж… И все увидишь…

— Спасибо, тетенька! — радостно сказал Мишка. И стал ходить к Афанасьевне каждый день. И все увидел.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как Афанасьевна белила и красила

⠀⠀ ⠀⠀

Когда игрушки просохли, Афанасьевна стала готовить печь. Подобрала сухие, ровненькие дрова, сложила в печи клеткой, а несколько полешек положила сверху, рядышком, один к другому.

Истопила печь, закрыла рано и расставила в горячущей печи своих барынь да оленей, львов да свиней с поросятами. Там, в жару, они и ночевали.

Утром Афанасьевна стала выгребать их из печки. Олени и барыни сделались от жара красными, крепкими, под щелчком звонкими.

Через несколько дней Афанасьевна взялась за мел: истолкла его мелко-мелко, несколько раз просеяла, развела снятым молоком. Окунет барыню в этот раствор и на поднос. А куда мел не прилип, там подмажет кисточкой. Потом окунет вторую барыню и туда же — на поднос.

Стоят они рядами и все беленькие-беленькие, как снегурочки.

А когда эти снегурочки обсохли, Афанасьевна стала красить их.

Краски у нее особые, разведенные на яйце, каждая краска — в своей баночке.

Сначала Афанасьевна прошлась черной краской: взяла тоненькую палочку — «глазничку», обмакнула ее в краску и стала выводить круглые глазки, а над ними — тонкие брови.

Потом взяла другую палочку, чуть потолще, обмакнула ее в красную краску, вывела ротик, а на каждой щечке круглый румянец. И стали лица у снегурочек, как живые.

Кисточкой расписала кофту. Стала кофта голубая, как цветок василек.

А у второй снегурочки сделала кофту красной, как маковый цветок. А у третьей — еще иначе.

А широченные юбки стала красить распестро-пестро: всеми красками. Выводила на юбках полоски, кольчики, горошинки. А не то возьмет и рассыплет по всей юбке цветочки.

А когда краски просохли, Афанасьевна стала клеить куда надо золотую бумагу: барыням — на шляпки, оленям — на рога, воинам — на плечи.

Красивы были бабы и барыни на подносе, когда их только что вылепили. Еще красивее они стали, когда выкупались в молоке с мелом. А когда их раскрасили, тогда посмотришь на поднос и думаешь: наверно сегодня праздник на земле — вот какие они стоят нарядные, яркие, красивые, веселые.

И не хочешь, да улыбнешься, когда поглядишь!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Мишка лепит оленя — золотые рога

⠀⠀ ⠀⠀

Мишка занят весь день: или помогает бабушке с дедушкой, или торчит у Афанасьевны.

А если вдруг получится свободная минутка, тогда он берется за свое.

Он — хитрый! Он давно уже заприметил то местечко, где Афанасьевна копает глину. Он и сам накопал. И песку принес. И глиняное тесто делал втихомолку.

И втихомолку начал лепить сам!

Сначала — не выходило. Потом — выходило, да плохо. А в один счастливый день все-таки вышло: получился олень — золотые рога! Почти очень хороший олень. Его бы чуть подправить, он стал бы совсем хороший. Но поправлять страшно: как бы не испортить.

Взял Мишка оленя и к Афанасьевне. Она спрашивает:

— С чем пожаловал?

— Вот с чем!

Афанасьевна удивилась, когда увидела Мишкину работу, стала рассматривать, во все стороны поворачивать.

Мишка сказал:

— Он, тетенька, не везде хорош! Немного не так: не по-вашему!

— А почему не изладил?

— Боюсь — развалю… Жалко будет…

Афанасьевна снова посмотрела на оленя со всех сторон, потом повернулась к Мишке и говорит:

— Глаза у тебя есть! А руки еще не владеют! Надо приучать руки!.. А этого оленя оставь мне. Я маленько поправлю и обожгу, и наряжу. Тебе еще не нарядить так. Наряжу и отдам тебе на память. Будешь смотреть и вспоминать про меня. Ладно?

— Ладно, тетенька.

Олень получился на славу, лучше, чем у бабушки! Рога — золотые. Шерсть — желтая, красная и зеленая, полосками да кружочками. Копытца — черные. Глаза — круглые, веселые.

Мишка сидит на лавочке у окна и любуется на свою работу. И вдруг в этот час, в эту самую минуточку стук в дверь:

— Миша здесь живет? Миша дома?

Дверь распахнулась, и вошел Сережка. Вот радость-то!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Зачем прибегал Сережка

⠀⠀ ⠀⠀

У друзей-товарищей сразу начался разговор:

— Мишка!

— Сережка!

— Тут и живешь?

— Тут и живу.

— Что это у тебя?

— Олень — золотые рога!

— Где взял?

— Сам вылепил!

— Ой, брось-ка…

— Правда, сам!

— Не купил?

— Сам, сам сделал. Хорош ли?

— Хорош, ничего… А на комоде тоже ты?

— Нет, это Афанасьевна подарила…

— Ага… А кто у тебя дома?

И как только Сережка узнал, что бабушки с дедушкой нет и Мишка один дома, он сразу