Ларри, конечно же, был прав. В тот момент я понял, что он в точности уловил суть нашей, писательской, работы: мы ужимаем. Ужимаем величие человеческого естества до сухой статистики, иллюстраций и журнальных заголовков. Журналистика (как и всякое искусство) — это не реальность, а лишь изображение или описание, которое никогда не сможет до конца отразить истинную суть вещей. Я стараюсь напоминать себе об этом каждый раз, когда сажусь за клавиатуру. Я делаю все, что в моих силах, чтобы отразить истину, но мне это никогда не удается. Для меня это просто недостижимо, но таков удел моего странствия по дорогам писательского призвания.

Из главы «Литература факта: писатель как журналист»

книги «Текучесть слога: 20 верующих писателей размышляют о своем творчестве»

8 марта

Когда рушится экономика

Во время бурной недели 2008 года, когда мировые фондовые рынки пережили падение в семь триллионов долларов, мне позвонил редактор журнала «Time». «Как следует молиться во время таких кризисов?» — спросил он. В процессе беседы мы пришли к выводу о существовании трех уровней молитвы.

Первый уровень очень прост. Это — инстинктивный зов о помощи. Взгляните, например, на молитву Иисуса в Гефсимании. Его пот капал, как капли крови, когда Он «скорбел смертельно». Тем не менее, Его молитва перешла от: «Пронеси чашу сию мимо Меня» — к: «Не Моя воля, но Твоя да будет». Молитва избавила Иисуса от тревоги, укрепила Его упование на любящего Отца и дала смелость принять крест.

Когда я молюсь с намерением не только говорить, но еще и слушать, я могу перейти на второй уровень — размышления. Ну, хорошо… Я остался практически без средств к существованию. И что же я могу вынести из этой явной катастрофы? Тут на ум приходит одна песня, которую дети учат в воскресной школе: «Мудрец построил дом свой на скале, и дом его под бурей устоял». И дальше: «А вот глупец построил на песке. Пришли дожди, и воды разлились…».

Времена кризиса — это хорошая возможность выяснить, на каком фундаменте я строю свою жизнь. Если я возлагаю все свое упование на финансовую стабильность или на способность государства решить мои проблемы, то можно не сомневаться, что я увижу, как мой дом рушится. («И от разлива вод тот дом упал».)

В ту неделю, когда произошел финансовый обвал, уровень инфляции в Зимбабве достиг рекордной отметки: 231 миллион процентов. Это ведет меня к третьему уровню молитвы во времена кризиса: я нуждаюсь в Божьей помощи, чтобы отвести взгляд от собственных проблем и взглянуть с сочувствием на тех, кто находится в по-настоящему отчаянном положении.

В дни падения Римской империи христиане подставляли плечо помощи многочисленным жертвам, а кормилицы собирали вдоль дорог брошенных младенцев. Каким свидетельством миру было бы решение христиан в трудные времена больше жертвовать на постройку жилья для бедняков, борьбу со СПИДом в Африке и провозглашение ценностей Божьего Царства обществу, находящемуся в упадке и движимому стремлением к славе.

Подобная реакция противоречит всякой логике… но только для тех, кто не воспринимает всерьез мораль простой притчи Иисуса о строительстве дома на прочном основании.

Авторская колонка в журнале «Христианство сегодня»,

январь 2009 года

9 марта

Мормоны, фарисеи и христиане

В одном буклете о мормонстве превозносились некоторые качества представителей этого религиозного течения: трудолюбие, уверенность в себе, неподатливость вмешательству властей… Мормоны указывают на добропорядочную жизнь, высокие достижения и безукоризненную законопослушность как основные подтверждения своей веры.

Несмотря на очевидную привлекательность всех этих качеств, меня во время чтения буклета не покидало неприятное чувство. Превознесенные в нем добродетели натолкнули меня на размышления не о мормонах, а о евангельских христианах. Разве мы не хотим быть известными своей законопослушностью, трудолюбием, праведностью и воздержанностью?

Герой романа Уокера Перси «Второе пришествие» сказал:

Я окружен христианами. В целом, они — приятные и милые люди, особо ничем не отличающиеся от других… Но если они обладают истиной, то почему их отвергают в той точно степени, в какой они демонстрируют эту истину и пропагандируют ее? Вот загадка: если Благая весть истинна, то почему никому не нравится ее слушать?

Последний вопрос звучит особо злободневно. Может, христиане, стараясь показать, насколько они добродетельны, пренебрегают одним основополагающим фактом: Евангелие говорит о чем-то невероятно хорошем, что произошло с невероятно плохими людьми?

Поскольку христиане усердно пытаются искать в отчетах Конгресса библейское обоснование для абортов, работы министерства просвещения, дотаций табачного бизнеса и разных решений Верховного Суда, я бы предложил один важный корректирующий противовес. Почему бы в наших церквях не уделять больше времени обсуждению смысла притчи Иисуса о праведнике и мытаре? Один из них благодарил Бога за Его благословения: за то, что он — не грабитель, не злодей, не прелюбодей и не мытарь. У другого же человека была сомнительная репутация, не намного лучшее резюме и совершенно неадекватное богословие. Первый молился красноречиво, второй сказал лишь шесть простых слов: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику». И тем не менее, кто из них ушел домой оправданным?

Примечательно, что праведные фарисеи мало повлияли на ход истории, разве что — на короткий промежуток времени и отдаленный закоулок Римской империи. Однако ученики Иисуса — группа вспыльчивых, не заслуживающих доверия и безнадежно испорченных людей, — опьянев от силы Евангелия, дающего безвозмездное прощение наихудшим грешникам и изменникам, смогли изменить мир.

Из книги «Я просто интересуюсь»

10 марта

Его окружение

Иисус был другом грешникам. Им нравилось находиться рядом с Ним, и они искали Его общества. В то же время, законники находили Его поведение возмутительным и даже отвратительным. В чем же заключался секрет Иисуса, утраченный нами?

Пословица гласит: «Человек познается по его окружению». Представьте себе ужас жителей Палестины первого столетия, пытавшихся применить этот принцип к Иисусу из Назарета. В Евангелиях упоминаются восемь случаев, когда Иисус принял приглашение на обед. Трижды это были обычные трапезы в кругу друзей, однако остальные пять раз Иисус нарушил все нормы социальных приличий.

Однажды Он обедал с Симоном прокаженным. Работая с доктором Полом Брендом, экспертом по проказе, мне тоже довелось обедать с прокаженными, и могу сказать, что за две тысячи лет медицинский прогресс мало чего достиг в смягчении социального клейма, оставляемого этой болезнью. Один интеллигентный, образованный мужчина в Индии рассказал мне о том дне, когда он со слезами на глазах сидел в своей машине возле церкви, внутри которой в этот момент выходила замуж его дочь.