И ехали они, положившись на милость Господню, и то в замке, то в хижине землепашца, то за монастырскими стенами коротали ночи, но случалось и так, что были им постелью луговые травы и лесными ягодами утоляли голод благородные дамы.

Много минуло дней с тех пор, как отправились они в путь, и вот как-то поутру Брузена сказала Элейне:

– Милая моя госпожа, пришло мне в голову этой ночью, что неладно будет, если явимся мы в Камелот, точно бедные странницы, а вы, благородная дама и принцесса, станете просить у сэра Ланселота ласкового слова, как подачки.

– Твоя правда, – отвечает Элейна, – но нет у меня сил отказаться от свидания с Ланселотом. Если же ты знаешь, как пощадить мою гордость, то помоги ради Иисуса. Если же нет – пусть будет как будет.

Говорит на это Брузена:

– Госпожа моя Элейна, положитесь во всем на меня и не дивитесь тому, что стану я говорить и делать.

– Будь по-твоему, – согласилась Элейна, – нет у меня, кроме тебя, ни друга, ни советчика.

И тут же остановили они своих коней, а Брузена отвела их подальше в лес и накрепко привязала в чаще. После того забрались дамы в густой кустарник, а когда вышли оттуда, нежные руки их были изодраны в кровь и платья были в лохмотьях. Брузена же сверх того, хоть и жалко ей было Элейну, устроила ее отдохнуть на придорожных камнях, острых и неудобных, сама же уселась рядом и чутко вслушивалась, не застучат ли по дороге копыта. Когда же стук подков послышался вдали, Брузена разбудила Элейну и вывела измученную принцессу на дорогу.

Натянул поводья у своего коня сэр Гарет, и все, кто ехал с ним, тоже остановились. Две благородные дамы, страшно измученные, стояли перед ними на лесной дороге, и воскликнул сэр Гарет:

– Кто вы, благородные дамы? И отчего вы стоите одни на этой глухой дороге? Где ваши рыцари, где ваши кони?

– О рыцарь, – отвечала Брузена, – дочь короля Пелеса Элейна стоит перед вами, что же до наших рыцарей, то была у нас достойная свита, а путь наш лежал в дальний монастырь. Но вчера к ночи налетели на нас разбойники, и рыцари наши, как один, пали в схватке со злодеями. Мы же успели скрыться в чаще, и нет, кажется, такой беды, какая ни выпала бы на нашу долю.

– Что ж, благородные дамы, – молвил тут сэр Гарет, – отныне кончились ваши беды, и ни один негодяй не посмеет более чинить вам обиды. Путь наш лежит в Камелот, и поверьте, среди рыцарей доблестного короля Артура найдется немало таких, кто за честь почтет сопровождать вас, как бы ни был далек ваш путь.

Как нельзя лучше удалась выдумка Брузены, ведь теперь Элейна вступала в Камелот словно бы по воле злого случая, и никто не посмел бы сказать, что она явилась туда как попрошайка.

Гарет же приказал оседлать для дам двух запасных лошадей, а чтобы не грустили они в пути, без устали рассказывал им о славных обычаях Артурова двора. А более всего говорил он о славном Ланселоте.

– Верьте мне, благородные дамы, что доблестный Ланселот служит красоте и кротости королевы Гвиневеры так же верно, как служит меч Эскалибур королю Артуру.

Так говорил добрый Гарет и не ведал, что каждое слово его ранит несчастное сердце Элейны.

– Если же королева повелит Ланселоту сопровождать вас, то пусть хоть все разбойники Британии ополчатся на него —с вашей головы не упадет ни один волос.

Брузена же, видя печаль Элейны, сказала ей потихоньку:

– Не грустите, добрая моя госпожа, с Божьей помощью мы еще все повернем к нашей выгоде.

Скоро прибыли они в Камелот, и все, кто был там, уже знали о славном подвиге сэра Гарета, ибо Красный рыцарь по прозвищу Железный Бок исполнил свою клятву и прискакал ко двору короля Артура и рассказывал всем о неслыханной мощи Гарета-Белоручки.

И тогда славный пир задал король Артур в зале Круглого стола, и велика была радость рыцарей, когда видели они, что еще ярче стало чудное сиянье их доблести, а пламя факелов, что горели по стенам зала, день ото дня тускнеет, как тускнеет пламя костра в солнечном свете.

Семь дней веселились рыцари, не зная усталости, и не было за столом человека веселее сэра Динадана Соломенного.

– О благородные сэры, – говорил сэр Динадан, – весь свет объехали вы в поисках приключений, так скажите же, где бывает, чтобы житель бежал вместе с домом и дом шумел, а житель безмолвствовал?

И одни рыцари смеялись, а другие сердились оттого, что не знали ответа. И только хитроумная Брузена ответила Динадану:

– Эй, рыцарь, видно, ты часто удил рыбу, ведь бегущий дом – это река, рыбы бегут с нею.

– Что скажешь на это, весельчак Динадан? – спросил король Артур. – Приезжая дама расколола твою загадку не хуже, чем добрый рыцарь разбивает вражеский шлем.

И тогда поднялся Динадан из-за стола, и столь несчастное лицо сделал он, что захохотали рыцари Круглого стола, а Динадан проговорил:

И не нашлась Брузена что ответить, Динадан же уселся на свое место, торжествуя. Тогда поднялся Ланселот и так сказал довольному Динадану:

– Нет, Динадан Соломенный, не для дам такие загадки. Твой сирота – добрый щит, а вот тебе мое слово:

– Упаси меня Господь от встречи с такой ведьмой! – сказал Динадан. – Что же до имени ее, тебе, сэр Ланселот, виднее, ты, как видно, хорошо знаком с нею.

И много было тут смеху, потому что не отгадал Динадан загадку о стреле.

Когда же отшумело застолье, королева Гвиневера подвела к Ланселоту прекрасную Элейну и рассказала ему о том приключении, что так ловко придумала Брузена. Ланселот же хоть и смотрел издали на Элейну, но сам не мог решиться подойти к ней, ибо помнил, как грозил ей, и весьма стыдился своих угроз. Но не знала ничего этого королева Гвиневера и повелела Ланселоту сопровождать Элейну и Брузену, а до отъезда из Камелота служить дамам и угождать, как подобает рыцарю. С тем и ушла Гвиневера, но хитроумная Брузена успела отрезать от ее платья малый лоскуток.

– О принцесса, – сказала она Элейне, – видела я, как велика власть Гвиневеры над Ланселотом, и, куда бы ни поехал он с нами, отовсюду вернется он в Камелот к своей королеве. Однако если будет на то ваша воля, то сделаю я так, чтобы пришлось ему остаться с вами навечно.