– Неведомы нам твои достоинства, – молвил король. – Ланселот же славный рыцарь, но не нарушу королевского слова. Пусть и это желание исполнится.

– Тьфу на тебя! – закричала тут девица Белоручке, а королю сказала так: – Неужто никого, кроме кухонного мужика, не найдется в Камелоте, чтобы поехать со мной?

Села она на лошадь и в великой досаде покинула королевский замок. А к Белоручке в тот же миг подошел на диво уродливый карлик и сказал, что конь его и доспехи прибыли. И сильно дивились все такому известию.

Когда же Белоручка предстал в полном облачении, то мало кто из рыцарей мог сравниться с ним красотою и богатством вооружения. А он простился с королем, сел на коня и пустился вдогонку девице.

Едва Белоручка выехал из Камелота, как засобирался в дорогу сэр Кэй:

– Пожалуй, поеду я за моим кухонным мужиком. Посмотрю, признает ли он меня за своего господина?

– Не надобно того, – говорит ему сэр Ланселот, – сдается мне, что не станет этот рыцарь терпеть более насмешки.

– А я так клянусь чем угодно, что он нынче же сам сыграет над собой славную шутку.

И с тем подозвал сэр Кэй Дагонета, королевского шута, и повелел ему облачиться в свои доспехи, себе же велел подать другое снаряжение. И выехали они вслед Белоручке немедля. А вскорости и Ланселот отправился за ними.

Когда же завидел сэр Кэй впереди Белоручку с девицей, то так сказал Дагонету:

– Слушай меня, шут, приблизься к этой парочке и, когда станут они проезжать мимо лужи большой и грязной, пусти своего коня вскачь, да так, чтобы с ног до головы залепить этого выскочку и его несуразную даму грязью.

– Сэр Кэй, – говорит Дагонет, – не сносить мне головы за такие шутки.

– Глупец, – отвечает ему Кэй, – последний мальчишка-поваренок может приструнить этого кухонного мужика. Или ты думаешь, я не знаю, что делаю?

И тогда выполнил Дагонет как велено. И едва поравнялись Белоручка и его дама с огромной лужей, пустил он вскачь своего коня и так закидал их грязью, что у дамы по платью потекли бурые ручьи, а Белоручке добрый кус грязи влетел под забрало. От такой неслыханной дерзости дама пришла в ярость.

– Слыханное ли дело терпеть такие оскорбления! Нет, настоящего бы рыцаря никто не осмелился закидать грязью!

И тогда Белоручка пришпорил своего коня и мигом нагнал королевского шута, который сразу пустился наутек.

– Полно тебе насмешничать! – крикнул ему в спину Белоручка. – Пора бы нам и поквитаться, сэр Кэй!

Но хоть был он в великом гневе и не терпелось ему рассчитаться с давним своим обидчиком, не стал Белоручка обнажать свой меч. Нагнал он Дагонета и на всем скаку схватил его за шею и выкинул на дорогу. Застежки же на шлеме расстегнулись от удара, и свалился Кэев шлем с головы шута.

– Господи Иисусе! – воскликнул Белоручка. – Велика победа – нечего сказать! Хотел бы я знать, кто подсунул мне несчастного дурака Дагонета? Жестоким негодяем должен быть этот шутник.

Но тут подъехал сэр Кэй и сказал так:

– Шут и кухонный мужик – славная пара бойцов. На что ты жалуешься, Белоручка? Разве вы не стоите один другого?

– Низкий хитрец, – проговорил Белоручка. – Подставлять чужую голову вместо своей – лишь на это хватает тебя!

– Видно, стряпухи усядутся скоро на коней, коли кухонные мужики так дерзят рыцарям. Ну, берегись!

И он поставил копье в упор и пустился на Белоручку, а Белоручка выбил у него копье из рук и быстрым выпадом нанес ему рану в бок, так что повалился сэр Кэй наземь замертво. Белоручка же спешился, подобрал копье и щит Кэя и собрался было ехать дальше. Но тут нагнал его сэр Ланселот и предложил сразиться.

Изготовились они оба и сшиблись друг с другом с такой силой, что оба рухнули наземь и жестоко разбились. Поднялся сэр Ланселот, помог Белоручке выпростать ноги из стремян, а Белоручка отбросил свой щит и вызвал Ланселота на пеший бой.

Ринулись они тогда один на другого, словно два диких вепря, рубили, разили, наступали, отступали, изворачивались, наседали. И целый час крушили друг друга. Видит Ланселот, какая в Белоручке сила, и только диву дается, ибо не как простой рыцарь сражался он, но как великан, и стоек и грозен был в бою несказанно. Ланселот же стал опасаться позора и заговорил так:

– Эй, Белоручка, к чему такая ярость? Разве враги мы друг другу, разве есть у нас причина для ссоры?

– Воистину так, – отвечал Белоручка, – но знали бы вы, сэр, как приятно биться с противником столь могучим. Что же до меня, то я еще и не бился изо всех сил.

И они опустили мечи, подняли забрала и отдышались.

– Во имя Господа, – сказал наконец Ланселот, – я клянусь телом и душой, немало сил стоила мне наша схватка. А потому знай, что ни один рыцарь на земле тебе не страшен. Лишь бы ты всегда бился, как нынче.

И стал тогда Белоручка просить, чтобы Ланселот тут же посвятил его в рыцари, Ланселот же ответил ему на это:

– Сэр, назовите тогда свое истинное имя.

– Мое имя – Гарет, а отец мой – король Каменных островов, и это по его воле провел я столько дней на кухне Камелота, терпя насмешки и смиряя свою гордость.

– Воистину мудр твой отец, – сказал Ланселот, – ибо победивший свою гордость силен вдвойне.

И посвятил его сэр Ланселот в рыцари, и расстались они, а после того последовал сэр Гарет за девицей. Ланселот же прискакал к тому месту, где оставался сэр Кэй, и позаботился, чтобы его доставили на щите домой.

Вот нагоняет сэр Гарет девицу, а она говорит ему:

– Фу! Видно, не отвязаться мне от тебя! Уж верно, твоим мечом кромсали репу, а в шлеме тушили баранину, ведь кухней от тебя разит на целую милю. Неужто ты думаешь, я поеду с тобой из-за того, что ты одолел рыцаря? И не надейся! Поворачивай лучше коня да езжай отсюда. Скоблить грязные котлы да крутить вертела – вот твоя работа!

Но лишь усмехнулся сэр Гарет.

– Благородная девица, – сказал он, – ругайте меня, коли по душе вам это занятие, но, как бы то ни было, не оставлю я вас, ибо перед королем Артуром вызвался я исполнить этот подвиг и потому либо доведу его до конца, либо же погибну.

Но не унималась девица:

– Погоди, еще будет у тебя встреча с таким рыцарем, что за всю похлебку короля Артура не осмелишься ты взглянуть ему в лицо.

– А это, – отвечает Гарет, – уж как выйдет.

С тем и поехали они дальше по лесу и видят: бежит, не разбирая дороги, человек. А как заприметил он Гарета, подбежал к нему и упал на колени перед конем.

– Ах, благородный господин, – говорит он Гарету, – сам Господь посылает вас! Здесь неподалеку трое злодеев напали на моего господина, связали крепко-накрепко, и, боюсь, не убили бы они его насмерть. Докажите же, что не для красы у вас копье и меч ваш не для того, чтобы рубить хворост!