Маленький женский оркестр, состоящий из лютни, лиры и тамбурина, аккомпанировал Меритре, которая исполнила несколько любимых песен Сатьи, часто грустных и протяжных, – правда, без обычного артистизма.

По окончании концерта царь и все гости встали, чтобы выпить за ка царицы, смущенной таким вниманием и все еще не верящей, что это происходит с ней наяву.

Но сюрпризы для Сатьи на этом не закончились.

– Как того требуют обычаи, наша государыня получила много подарков, – объявил Тутмос. – И вот мой!

Двое слуг принесли большую арфу, украшенную золотом, серебром, бирюзой и ляпис-лазурью. Истинное чудо, встреченное приглушенным хором похвал.

– Я буду играть на ней только для тебя, – шепнула Сатья супругу на ухо.

– Шайка лодырей! Из-за вас другие простаивают! Вы тут не на отдыхе. Пошевеливайтесь или ужина не получите!

Огрев дубинкой тех, кто попался под руку, надсмотрщик вернулся в хижину, откуда он наблюдал за пленными, вяжущими папирус.

Пища – вопрос жизни и смерти… Лузи принял угрозу всерьез, а потому ускорил темп, подстегивая тем самым товарищей по несчастью. Его реакция надсмотрщику понравилась.

– Отлично! – отметил он с наступлением ночи. – Тут больше нормы, значит, я получу премию.

Спина жутко болела, руки ныли от усталости. Лузи стал жадно поедать жареную рыбу. Да, ему удалось подняться по иерархической лестнице, но то был всего лишь этап. Следующая должность, к которой надо стремиться, – это кормчий барки, который длинным шестом прощупывает болотистое дно.

Единственная возможность сбежать! Разумеется, это рискованно, зато охранники не имеют луков. И если у Лузи получится затеряться в тростниковом лабиринте, им его не найти.

Главная трудность – нынешний кормчий слишком молод. Он тоже сириец, но без колебаний доносит на товарищей, измученных тяжелой работой: таким образом он завоевывает расположение охраны. Подлость его окупается: парень спит на пристойной циновке, в сухом месте и пьет пиво.

– Ну, привык уже? – спросил он у Лузи.

– Привыкаю. Работа тяжелая, но я боялся, что будет хуже.

– Ты сам из Мегиддо?

– Да, я был рабом правителя.

– А я служил в пехоте. Когда египтяне пошли в атаку, я сбежал и спрятался в крепости. Да все наши бежали, и командиры впереди рядовых! Я уж думал, что живыми нас не выпустят. Так что как ни крути, а нам повезло.

– Тебе не хочется на свободу?

– Пока меня кормят и я сплю на толстой циновке… В Мегиддо я рисковал своей шкурой – а ради чего? А тут, если приспособиться, чем не жизнь? Через время можно заслужить даже какие-то привилегии. Например, девчонку. Тут есть одна сирийка, и охрана разрешила с ней поразвлечься. Ты, при хорошем поведении, тоже с ней переспишь.

Лузи понял одно: от этого труса толку не будет. Доверять ему нельзя, а относиться нужно как к врагу. И место его получить можно только одним способом – убить его.

* * *

Не прошло и двух дней, как перед Сатьей открылась вся грандиозность задачи, которую ей предстояло решить: расположить к себе обитателей дворца и управлять Домом Царицы – многоуровневой администрацией с многочисленным персоналом, распоряжавшимся сельскохозяйственными угодьями, ремесленными мастерскими и школами.

Серьезность и умение слушать, продемонстрированные великой царской супругой, покорили даже самых жестокосердых. За несколько недель она проявила себя наилучшим образом, и всем стало казаться, что Сатья правит уже долгие годы.

Приходилось признать: царь ничуть не преувеличивал, обещая, что среди льстецов и честолюбцев жить не так-то и легко. Первые быстро уразумели, что царица ненавидит похвалы, а вторые – что она судит о людях по делам, а не по тому, что они говорят.

Сатья быстро привыкла к ежедневному церемониалу. На рассвете царь проводил ритуал, пробуждающий созидательную силу, которая возрождается из тьмы и дарует энергию всей стране; затем следовала аудиенция с первым министром, после – совет под председательством царя, на котором высказывались высшие чины государства. Царица, в свою очередь, молила о милости богиню Хатор в дворцовой часовне, дабы отвратить непрекращающиеся атаки демонов. Закончив этот магический ритуал, она выслушивала просителей и жалобщиков.

Согласно древним писаниям, царская чета исполняла обязанности, им предназначенные, а не занималась тем, чего им самим хотелось. И самая главная обязанность – это борьба с богиней хаоса Исефет, непримиримой противницей справедливости, правды и гармонии, неисчерпаемой силой разрушения, которая кормится ложью, насилием, несправедливостью и гнусными поступками людей.

Обед всегда проходил в деловой обстановке. За царским столом – никакой легкомысленной болтовни, только серьезные дискуссии по вопросам, которые готовил Минмес, как следует изучив донесения того или иного министра. И далее – аудиенция за аудиенцией, до вечернего обряда, в ходе которого фараон затворял двери храма, надеясь, что ночь не станет синонимом небытия. Чаще всего и ужин проходил так же. Минмес с Антефом подбирали гостей, стараясь, чтобы компания получилась приятной.

Наедине царь с супругой оставались редко, что делало эти моменты особенно ценными. Вкладывая душу и все силы в свои обязанности, Сатья и Тутмос также научились любить друг друга, не полагаясь исключительно на свои эмоции, но также на глубокое знание, что они друг для друга незаменимы, единственные в целом мире. Общность их мыслей была такова, что они мало разговаривали, разве что в случае несогласия, которое очень быстро разрешалось.

Доверять безгранично, делиться надеждами и опасениями, не бояться предательства… Ни с чем не сравнимая привилегия, волшебная связь между царственными супругами. Если она прервется, страна погибнет.

Сатье было присуще свое, особое могущество, не похожее на силу Тутмоса, которое ему, однако, было необходимо, в котором он черпал вдохновение. Делясь каждый своим видением, царь с царицей старались обозреть всю картину, включавшую двор, государство и народ, понимая, однако, что задача эта непосильная, но отступать они не в праве.

И не пасть духом им поможет только служение богам.

В Карнаке все сбились с ног. Фараону предстояло осуществить одно из важнейших деяний своего правления – заложить храм. Завершая архитектурные замыслы своей предшественницы, царицы Хатшепсут, Тутмос создавал собственное святилище, не похожее ни на одно из ныне существующих.

В этот тридцатый день второго месяца второго сезона[48], в двадцать четвертом году, высокие государственные чины торжественной церемонией отметили закладку «Блистающего памятниками» – архитектурного ансамбля, посвященного созидательному свету.

По требованию царя постройка должна была покоиться на прочном фундаменте, что защитило бы ее от разливов реки. Также предусмотрены были ряды каменной кладки в основании стен, колонн и обелисков и слой гравийно-песчаной смеси под полами.