Первым затянувшееся молчание нарушил Кирсанов.

Они подошли уже почти вплотную к объекту, его фрагмент разросся до размеров, перекрывающих все поле зрения, но зато теперь стали хорошо различимы не только отдельные детали конструкции, но и фактура серого материала.

К немалому удивлению обоих исследователей корпус артефакта оказался шероховатым, похожим на камень или что-то близкое к нему.

— Саша, я не могу понять: мы видим отложения минеральных солей на поверхности или действительную структуру обшивки?

Трегалин задействовал импланты. Он мысленно был согласен с предположением Ивана Андреевича и ожидал различить под слоем окаменевших отложений материал, схожий по своим свойствам с металлопластиком, ну, или просто легированный сплав, в худшем случае.

— Непонятно… — Произнес он. — Обшивка очень толстая — больше метра. Но она вся состоит из материала, похожего на кость, с трубчатой структурой множества пронизывающих ее полостей…

— Да, я вижу, теперь вижу, спасибо, что передал изображение… — Кирсанов был не просто заинтригован, — он прямо сгорал от нетерпения, предчувствие близкого, ошеломляющего открытия на миг помутило разум, и он машинально тряхнул головой, словно отгонял наваждение, затем переключил сканирующий комплекс на прием данных от двух разведывательных зондов, закрепившихся в лед под сводами пещеры и, оценив полученное изображение, произнес:

— Саша, перед нами точно не генератор инсектов. Артефакт полый внутри.

Трегалин видел то, о чем говорил Иван Андреевич. Его внутренний взор свободно проникал через толстую обшивку объекта и различал огромные полости, повторяющие контур внешней обшивки.

Пустышка. Огромная пустышка. Но так не может быть, в этом нет смысла!..

— Иван Андреевич… Я вижу только пустоты… Внутри ничего нет!

Кирсанов был обескуражен не меньше Александра. Секунду назад ему грезился огромный космический корабль, в буквальном смысле доверху набитый предметами, приборами и системами неизвестной расы, и вдруг такое жестокое разочарование… Гигантских размеров объект, полый внутри и совершенно пустой…

— Саша, я вижу вход. Если это не космический корабль, то я совсем перестаю что-либо понимать…

— Да, но он пуст!.. Нет даже внутренних переборок!..

— Подожди судить. Давай попробуем проникнуть внутрь. Если мы ничего не можем рассмотреть, это еще не значит, что там ничего нет.

Трегалин не стал спорить, хотя понимал — Кирсанов лишь тешит себя надеждами, на самом деле внутри ничего не было, это он мог сказать с уверенностью, потому что привык доверять показаниям кибермодулей.

* * *

Они затратили минут пятнадцать, чтобы обойти огромный цилиндрический выступ и оказаться в той части обшивки, где сканеры указывали на открытый проход.

Большую часть пути он проделали молча, но когда в поле зрения показался округлый вход высотой в два с лишним человеческих роста, ведущий внутрь загадочного артефакта, Трегалин не выдержал и спросил:

— Иван Андреевич, все-таки, вы считаете, перед нами космический корабль?

— Не знаю. — Откровенно ответил Кирсанов. — Сейчас я уже ни в чем не уверен. Промелькнула надежда, грешен, увлекся, но сам видишь — перед нами одна сплошная загадка. Пока мы не объясним его структуры, ничего путного из разного рода предположений не выйдет.

Александр, честно говоря, был несколько разочарован таким ответом. Он наивно полагал, что у Кирсанова найдется ответ на любой, самый каверзный вопрос, а оказалось — нет.

— Вот что Саша, ты давай еще раз просканируй структуру корпуса. Может тут, в районе входа, ты обнаружишь изменения? Глубоко в прошлый раз удалось проникнуть?

— Не очень. На всю толщину обшивки, да еще может метров тридцать вглубь.

— Ну, давай попробуй. — Иван Андреевич заметно нервничал.

Трегалин прикрыл глаза. Так ему легче было переключится на «внутренний взор».

Он снова увидел серую обшивку, — холодную, пронизанную множеством герметичных (не соединяющихся друг с другом), трубчатых микрополостей. Промелькнула мысль: такая структура должна придавать всей конструкции избыточную прочность и хорошо защищать от декомпрессии, вот только отсеков внутри обнаружить не удается, а так — идеальная защита от кинетических повреждений, особенно от мелких метеорных частиц.[22]

Он внимательно и сосредоточенно работал, впитывая рассудком ощущения, возникающие при приеме информации от сканеров имплантов.

Есть. Есть изменения, — от мысли, понимания, по телу вдруг покатилась волна жара, будто кожу обдало кипятком.

Спокойнее.

Он фокусировал свое «внутреннее зрение» и, по мере того как успокаивались нервы, все отчетливее проступала невидимая ранее структура, тонко, изощренно вплетенная… нет, наверное, не так, — встроенная, или еще вернее сказать: впаянная в толстую обшивку на глубине пятидесяти сантиметров. Сначала Александр увидел отдельные черные пятнышки на сером фоне, величиной не более ногтя; они равномерно распределялись по всей доступной для сканирования площади «срединного слоя», расстояния между ними были приблизительно одинаковы, — слой черных пятнышек проходил на глубине полуметра, и по мере того как Трегалин все более сосредотачивал свое внимание на новом элементе в структуре обшивки, пятнышки постепенно начинали видоизменяться: теперь они походили на кляксы, у них появились нитевидные отростки, которыми отдельные кляксы-пятнышки соединялись друг с другом.

Где-то я уже видел нечто подобное… Вот только вспомнить бы — где?

Александр, страшась, что полученное после невероятного напряжения сил четкое изображение внутренней структуры может внезапно смазаться или того хуже — исчезнуть, отдал мысленную команду, и все, что он воспринимал в данный момент, передатчики имплантов начали транслировать в режиме реального времени. Приемником сигнала служили антенны вездехода, кроме того, данные принимал Кирсанов — на проекционном забрале его гермошлема открылось новое оперативное окно, где появилось распознанное разумом Александра изображение, ниже мигал символ, означающий, что кибернетической системой исследовательского скафандра ведется автоматическая запись данных.

Наконец когда изображение было зафиксировано, записано, и риск его безвозвратной потери стал ничтожно мал, Иван Андреевич высказал свое мнение, стараясь говорить кратко, чтобы не отвлекать Александра от процесса сканирования:

— Саша это похоже на схематический рисунок нейросети.

Изображение все же подернулось рябью помех, смазалось и затем исчезло, будто его и не было.

Александр открыл глаза.