никто. Ты и только ты, — эта улыбка, ямочки, задорный блеск глаз, чувственный изгиб бровей, его страсть и юмор, — как прекрасно было сознавать, что они не фантом, не отражение, а настоящие, подлинные!

— А Тамико?

— Нет. Несколько часов не сделают Тами погоды. Тебе — да, — столь долгожданный низкий бархатный голос разливался рекой, завораживая, и самая совершенная копия не могла бы вызвать те же эмоции! — Знаешь, все время там у меня не было женщин… Сообщим Тами о возвращении, а показываться пока не будем.

* * *

Колетт возвращалась из бассейна, сияя. Плавание доставляло ей море удовольствия. Иногда Колетт чередовала простые заплывы с занятиями аквааэробикой.

По пути она заглянула в магазин и купила немного зелени на салат, дома ее ждал любимый, и вечер обещал быть очень занимательным.

Колетт не поверила глазам: под фонарем на скамейке приютилась так хорошо знакомая и в то же время на редкость чуждая теперь… Эрин.

Холеная и со вкусом одетая, она выглядела смущенной. Завидев сестру, Эрин первая встала и направилась Колетт навстречу, а поравнявшись, сказала тихо:

— Прости… За все прости… Дамир сообщил мне, где ты… Я тут недавно сижу…

Колетт просто стояла, смотрела на Эрин и слушала. Девушки продолжали сталкиваться в учебных аудиториях, но это происходило крайне редко, и Эрин всегда изображала из себя незнакомку…

Сколько дум, сколько слез… Сколько раз Колетт представляла, как такая своевольная, но родная сестра оттает и заговорит… А вышло совсем иначе, непредсказуемо, неожиданно…

Наконец, Колетт словно очнулась и кивнула Эрин:

— Пойдем в дом, побеседуем там… Холодно же! — и сразу позвонила Роберту: — Солнце, я сейчас с Эрин, — имя прозвучало резко, губы отвыкли произносить его, — мы во дворе, я ее пригласила к нам.

Если Роберт удивился, то не подал виду. Впрочем он много раз, гладя любимую, осушая поцелуями ее слезы повторял: «Погоди, вернется еще твоя блудная. Понадобится ей что-то и явится!»

Но, соблюдая приличия, дверь он гостье открыл, приветственно кивнув, забрал у Колетт пакет с покупками, рассортировал покупки на кухне, пока девушки раздевались, а затем поднялся на второй этаж, чтобы «не мешать» им.

Эрин придирчиво осматривала убранство, и так как Роберт тоже был весьма требователен в этом отношении, не нашла ничего, вызывающего ее отторжение. Роскошная, богато обставленная квартира — сейчас Эрин было с чем сравнивать, но по человеческим меркам сестра ее устроилась выше всех похвал.

Колетт осведомилась:

— Где присядем? В гостиной? На кухне? Ты голодна?

Эрин улыбнулась:

— Нет. Где тебе удобнее.

Колетт смутилась:

— А я бы перекусила. Так что давай на кухне? У нас там диванчик… — она не сказала, прощает ли Эрин, но ворковала так, словно не было никакой размолвки, будто сестры мило общались все прошедшее время.

Уютно устроившись и глядя на хлопочущую Колетт, Эрин повторила:

— Ты прости, что я тогда тебя бросила. Повелась на резкие слова, не оценила твою ситуацию…

Колетт шмыгнула носом:

— Я тоже… Сорвалась… Прости…

Эрин не любила обниматься, но зная, как это важно для Колетт, порывисто подошла к ней и прижалась всем телом. Посещая бассейн, Колетт не пользовалась тушью, и будто ожидая момент, тотчас расплакалась, почуяв родное тепло…

Сестры по крови, что бы ни случилось…

Взяв Эрин за руки, Колетт подвела ее к дивану, усадила на него и опустилась следом. Какое-то время родственницы сидели молча, разглядывая друг друга, а затем Колетт вернулась к необременительной готовке, а после, пригласив Эрин к столу, начала ее расспрашивать:

— Как вы живете? Дамир тебя не обижает?

Эрин нахмурилась:

— Он хочет… Чтобы я «переродилась»… — Колетт охнула, услышав это, — и стала потом, как он… А я боюсь… Ужасно боюсь!!! В остальном все хорошо…

— Дела… Роб тоже хочет, чтобы я стала бессмертной… Для этого ничего не надо, но превращает Кэйли, а я ей не доверяю!

Эрин взглянула сочувственно:

— Круто мы попали… И отказаться никак… Только если расстаться… А я люблю его…

Колетт сжала ладонь сестры.

— И я люблю Роба… И знаю, что он хочет, как лучше… Кстати, у него же друг Оливер… Прошел через такое перерождение вроде. Может, тебе поговорить с ним?

Эрин опечалилась:

— Даже не знаю… Оливер как бы с вражеской стороны… Я бы хотела, но Дамир военачальник… Я обязана хранить секреты… Анамаорэ телепатией владеют, Оливер может выведать у меня, что не надо… Да и теорию я сама представляю… А все равно страшно!

— Очень… А когда ты переродишься, мы сможем видеться?

Эрин улыбнулась:

— Дамир говорит, что да…

Глава 306. Страхи

— Вернулся! — Тамико прыгала по подземной химической лаборатории, ибо сил усидеть у нее, беспредельно счастливой от новости, не было, и утепленные меховые тапки смешно шмякали по полу.

Увеличение температуры тела ей не помогало. Тамико предпочитала теплее одеться, а от Магнуса исходил жар — ему лишняя, сковывающая движения одежда была неудобна.

Тамико говорила, как есть, не подбирая слова, неизменно радуясь, что Магнус принимает все ее мысли и чувства, не ревнуя и не обижаясь, ведь сама она отсутствием подобных грешков похвастаться не могла:

— Как же хорошо, что это кончилось! Если бы я пошла с ним, могла бы проследить. Уф, славно, что анамаорэ не седеют. Стала бы совсем старухой!

Магнуса бесконечно умиляла ее непосредственность, за годы слегка отшлифованная, чуть приглаженная, но живая, яркая и сочная.

— Лукас спас себя от эмоционального выгорания. И, полагаю, он не сдерживался. Будь ты с ним, все прошло бы мягче, он не стал бы подвергать себя опасностям. А за ними и шел… Ему нужно было встряхнуться и почувствовать себя свободным.

— Нда, — Тамико, наконец, присела на высокий табурет, — не жаль тебе мои волосы!

Волосы у нее были длинные, очень пушистые, вьющиеся, впрочем, обычно аккуратно приглаженные, хотя Тамико носила их распущенными.

Магнус лукаво улыбнулся:

— Что ты! Я их обожаю-обожаю-обожаю!

Тамико победно ухмыльнулась.

* * *

Первые восторги по поводу возвращения Лу остались в прошлом, и теперь Марина лежала, свернувшись клубочком, на его вишневом диване, положив голову на мужское бедро, и в этом не было ни капли эротизма. Как и во взглядах Лукаса, которыми он встретил новый облик Марины, хотя смотрел гордо и одобрительно — точно на выращенные им красивые молодые деревья.

Марину знобило, это была нервная лихорадка, и Лукас сотворил плед, плотный и мягкий, в который Марина укуталась.

Лукас говорил чуть нараспев, убаюкивающе:

— Ммм, Флав улыбнулся загорелой блондинке? Это Паола, мы с ней некогда занимались сексом. Недавно она вернулась с курорта. Сомневаюсь, что у нее