нуля. Пыталась загасить надвигающуюся истерику. Успокоиться. Надо успокоиться.

Медленно открыла глаза, все продолжали смотреть на меня. Верония с восторгом и радостью, Даго с чувством облегчения, Зар и волки настороженно, Верникс с неверящим прищуром, а Верн с тем же презрением и неприкрытой злобой.

Никто не решался сказать первым. Лишь Верония, будто очнувшись пытливо спросила:

— Алессия, почему ты ушла? Я места себе не находила! Мы… мы все! Мы искали тебя, а тебя и след простыл!

— Тебя похитили раньше? — огорошил Зар.

— Похитили? Нет… я… сама ушла… — охрипшим голосом ответила им, оставаясь в той же позе у двери, прикрыв снова глаза. Не могу. Не могу смотреть на них. Моя боль возвращается ко мне. Я не хочу.

— Сама? Я ничего не понимаю. — Веро оглянулась на Даго, ища у него поддержки, только он и волки мрачнели с каждой секундой. — Что? — Верония встревожено глянула на них, подскочила и быстро направилась ко мне.

В этот же миг Даго внезапно сорвался с места, резко вытянув свои темные фиолетовые жгуты магии набросился на Верна. Тот принял боевую форму и пытался прикрыться своей магией от ударов этих жгутов. Зар бросился к ним, ругаясь на чём свет стоит, что они тут разрушат всё. Верникс продолжал сидеть в таком спокойствии, будто и не здесь сейчас происходит крушение гостиной. Волки, крикнув Зару держать Верна, кинулись удерживать Даго, а Верония крепко меня обняла и что-то шептала на своём наречии. Мы медленно осели с ней на пол. Когда Зару и волкам удалось урезонить дерущихся, Верникс поднялся с места, накинул на всех щиты, удерживающие передвижение, и голосом, нетерпящим возражений заявил:

— Я её уведу, а вы тут наведите порядок. Поздно махать крыльями, когда грыл хвост сожрал.

Подняв меня на руки, окинул взглядом всех присутствующих, вышел со мной из гостиной. Мы очутились в узком коридоре с такими же световыми огоньками под потолком, освещающими помещение. Толкнув одну из нескольких дверей, внёс меня в комнату и там уже усадил в кресло. Губы предательски задрожали, слёзы потекли градом, закрыв лицо ладонями, я разревелась. Верникс хмуро наблюдал за мной, поднял на руки с кресла и сел вместе со мной на кровать, прижал к груди и, укачивая, словно маленькую девочку, гладил по спине. Когда мои судорожные всхлипы сошли на нет и его одежда в районе груди напоминала наводнение разлившейся Волги, он осторожно за плечи отодвинул меня, чтобы посмотреть в моё заплаканное лицо.

— Тшш… Тебе надо поспать, Лесси.

Глаза упрямо не хотели закрываться, но против магии полуэльфа у меня нет иммунитета. Я провалилась в сон.

* * *

— Что скажешь? — темноволосый мужчина с чёрными как смоль глазами спросил сидевшего напротив Серикена.

В кристалле, который был расположен в квадратной оправе из темного обсидиана и стоял посередине массивной столешницы между ними, отражалась гостиная, где разыгралась драма между пленниками.

— Делать выводы рано. Но они именно те, кто нам нужен.

— И кто из них нам нужнее? — заинтересовано спросил первый, нажал на кристалл и перед ними возникла картинка: девушки прижимающиеся друг к другу во время бесчинства, утроенного полукровками.

* * *

— Мы все здесь в одной ловушке! Нас заманили словно слепых котят, устраивая нам мнимый радужный приём! Не смейте сейчас устраивать разборки! — прогремел Зар. — Разберёмся с этим позже. Мне и самому хочется выдрать все усы этому кошаку. — он презрительно посмотрел на связанного магическими путами Верна. Тот сидел набычившись, красными глазами поглядывал на всех.

— Еще скажите, что каждый из вас не думал о том же! Она никто! Слабая человечка увязавшаяся за нами! — он дёрнулся от взгляда Даго. — Никто! Скажите ещё, что никто из вас не имел человеческих шлюх в империи и не выбрасывал их потом за ненадобностью?

— Да как ты смеешь! Она не из них! — выкрикнула, молчавшая до этого, Верония.

— Ну куда уж мне, ты же у нас знаток дома утех! — зло выплюнул ей Верн.

— Заткнись! — Арн сверкнул глазами на связанного. — Хватит! Даго, поставь на него полог. Нам надо обсудить, что делать дальше.

Глава 25. Неизвестность

Вдох.

Передо мной поле. Цветущее поле разнотравья разносит ароматы по всей округе. На маленьком коврике в обнимку друг с другом на берегу мелкой речки лежим мы с мамой. Она в своём любимом голубом платье, босиком, с распущенными волосами до плеч, нежно обнимает меня и гладит по голове напевая песенку.

— Алеся, Алеся…

Поднимаю голову, её голубые глаза искрят счастьем, светлые локоны щекочут мне лицо. Смеюсь.

Мне пять. Мама — молодая и красивая. Такой я запечатлела её в памяти на всю жизнь. Замечаю движение рядом — папа. Темноволосый, высокий и немного худощавый. Серые глаза его не сводят взгляда от нас с мамой. Он улыбается нам, что-то говорит, от чего мы заливаемся смехом. Раздетый по пояс, в шортах до колен прохаживается по берегу, намечая, где лучше соорудить мангал. Рядом бабушка с дедушкой расстилают большое покрывало и раскладывают угощения, тётя Марина с моей двоюродной сестрой-одногодкой Кирой тоже лежат на коврике недалеко от нас. Они в купальниках. Загорают.

Вдох и картина меркнет, медленно тая в воздухе.

Вдох.

Дорога. Смеркается. Мы с сестрой на заднем сидении машины дедушки играем в "Слова". Дедушка с тётей о чем-то переговариваются. Яркий свет освещает внезапно нашу машину. Крик тёти полный боли. Машину сводит в сторону и она останавливается. Тётя почти на ходу выскакивает и бежит в свет. Мы с Кирой напряжённо смотрим вперёд, где в освещении фар стоит поперёк дороги фура.

Сбоку на обочине мы видим раскуроченную машину.

— Папа! Мама! — выбегаю из салона, вырываюсь из объятий какой-то женщины, которая пыталась остановить меня.

— Папа! Мама! — слёзы застилают глаза. Собралось много людей, все что-то говорят, громко кричат, суетятся.

— Мамааа! — дедушка опустился на колени и крепко прижал меня к себе.

— НЕ СМОТРИ… Не смотри…

Вдох.

Я в тёмной комнате. Пытаюсь ориентироваться и не могу. Некуда идти. Сажусь на пол. Это земля. Сухая и замерзшая. Обнимаю колени руками и опустив на них голову. Слёз нет. Глаза привыкают к темноте, и я вижу напротив силуэт. Он оказывается ближе, хотя никто из нас не передвигался. Опускается на колени, я не вижу его лица, оно размыто. Прижимает меня к себе.

Удары сердца. Я слышу ритмичные удары сердца. Это не моё. Моё колотится с бешеной скоростью. Шепчет почти не слышно:

— Где ты? Скажи мне, где ты?

Вокруг него заклубился туман, становясь всё гуще и отрезая его от