— жертв ситуации, связанной с паломниками, путями Лабиринта, священными ритуалами. В конце концов, Александра была прагматичной. Цель оправдывает средства.

Она продолжала шагать сквозь тьму и наползающий с моря туман. Улочки и переулки, узкие и кривые: влево, вправо, прямо. Мимо проходили люди: смеялись, плакали, просили милостыню.

Она подошла к двери. Постучала. Открыл человек с рогами.

3

Джеки

Ни следа Айзека и Садины. Джеки с Триш сидели у костра, вокруг которого лежали несколько человек, почти все спали. Члены отряда так и не пришли к согласию, что делать. Продолжать путь, добраться до Виллы, о которой так много рассказывала погибшая Клеттер? Искать пропавших друзей? Единодушно решили только одно: надо держаться особняком, пока не найдется хоть какая-то разгадка.

Так они оказались здесь: на уединенной площадке между четырьмя приземистыми зданиями среди деревьев. Что-то вроде сквера или парка.

Триш была безутешна. Во время поисков Джеки работала с ней в паре и прониклась ее бедой. Она видела, как тяжело бедняжке. За несколько лет до этого с Джеки произошло нечто подобное. На острове, отрезанном от пугающего внешнего мира, тоже есть плохие люди. Она старалась не вспоминать о страшной ночи, когда развалилась на кусочки ее жизнь, и изо всех сил успокаивала Триш.

— Мы их обязательно найдем!

— Перестань твердить одно и то же, как попугай.

Это был явный прогресс: хоть какие-то слова вместо истерических воплей и рыданий.

Джеки протянула было руку — погладить Триш по плечу, но передумала — лучше ее сейчас не трогать. Триш явно не хотела, чтобы ее утешали.

— Ладно, — прошептала Джеки. — Я заткнусь, только ты первая. Твое нытье всем надоело. Давай поспим немного.

Наверное, не надо с ней сюсюкаться.

Триш не ответила, однако рыдания утихли. Она легла и свернулась калачиком, глядя заплаканными глазами на затухающие языки огня.

Джеки последовала ее примеру, только развернулась в другую сторону. Неподалеку тихонько переговаривались миз Коуэн, которая старалась держать себя в руках, но не прекращала плакать, и остальные старички. Джеки напряглась — надоело, что эти восточники вечно все за всех решают.

Она встала и подошла к ним, скрестив руки на груди, чтобы придать себе уверенности.

— Что происходит?

Ворчливый грубиян Вильгельм и костлявый тугодум Альварес нахмурились и хотели заявить, что это не ее ума дело, однако на выручку пришел Фрайпан. Добродушный старик относился к ней тепло, хотя они раньше не были даже знакомы.

— Иди сюда, посиди с нами, — пригласил он.

Джеки опустилась на прохладную землю.

— Бьюсь об заклад, тебе страшно любопытно, о чем мы тут толкуем, ага?

Джеки не понравился слегка покровительственный тон Фрайпана. Впрочем, она понимала, что у того добрые намерения. Когда ты старше, чем Вспышка, человек возраста Джеки кажется совсем несмышленышем.

— Конечно, любопытно, — ответила она. — Вы что-нибудь придумали?

Старина Фрайпан взглянул на своих соотечественников, затем на нее.

— Как по-твоему, что мы должны сделать?

Джеки ужасно удивилась и не знала, что сказать. Старик терпеливо ждал. По глазам, в которых плясали отблески пламени, видно было, что Фрайпана действительно интересует ее мнение. Она мучительно искала слова, которые прозвучали бы не совсем по-идиотски, и наконец сказала то, что считала правильным:

— Мы должны пойти за ними. Найти их и спасти.

— И мы это сделаем, черт возьми, — подхватил Фрайпан, с лица которого исчез даже намек на улыбку. — Это правда, вся правда, и ничего, кроме правды, аминь.

— Значит, решено, — добавила миз Коуэн.

4

Минхо

Желудок Сироты лопался от еды и воды, и он на полном серьезе думал, не сходить ли проблеваться. Сирота развалился на диване, положив голову на мягкую подушку, и каждые несколько секунд стонал от боли, вызванной обжорством. Рядом с ним в мягком кресле сидела, сложив руки на коленях, добрая женщина по имени Рокси. Она ласково улыбалась гостю, будто гордясь своими выдающимися кулинарными талантами, способными убить человека.

Бред какой-то. Он никогда в жизни не попадал в такое смешное положение.

— Ну что, налопался? — сказала дама. — В следующий раз будь поосторожнее с коричным кексом.

Она рассмеялась и помахала рукой, будто отгоняя муху.

— Хочешь верь, хочешь не верь, юноша, в этом доме имеются настоящие ватерклозеты с автоматическим смывом. Похоже, ближайшие пару часов тебе придется наслаждаться их замечательным обществом.

Она слегка покраснела, затем передернула плечами, будто не испытывала неловкости от таких разговоров.

— Только не забудь умыться и не оставляй после себя свинарник. И будь добр, проветри помещение, нужно всегда открывать окно, в дождь или в солнце, в жару или в холод. Там изрядно попахивает, даже когда я делаю свои дела, могу только представить, что там будет после тебя.

— Спасибо, — поблагодарил Сирота, не очень хорошо понимая, за что.

Он чувствовал себя героем какого-то сюрреалистичного сна. Рокси привела его в свой дом, в комнату с огромной кроватью, с ковром на полу, картинами и зеркалами на стенах и с большим окном, в котором виднелись горы. Было даже гигантское чучело медведя, и Сирота потрясенно смотрел на него целую минуту. Затем ему показали полностью оборудованный санузел с умывальником, унитазом и ванной. На стене висело какое-то рукоделье в рамке со словами, вышитыми на фоне ярких цветов: «Самое лучшее в любом путешествии — возвращение домой». Да. Точно, несбыточная мечта. Он помылся, надел новую одежду, выданную хозяйкой, и принялся за трапезу, которая могла бы насытить всю казарму. А их было всего двое. Ты да я, да мы с тобой. Сирота подумал, что хозяйке, видимо, лет пятьдесят, хотя не слишком разбирался в возрасте. В ней было что-то материнское, старомодное… бабушка. Да, бабушка из несбыточной мечты.

Он уписывал за обе щеки — говядину, картофель, бобы, кукурузу, кекс с корицей, — ворча от удовольствия, кивая или мотая головой, а Рокси говорила за двоих, едва тронув еду. Много лет живет одна после смерти мужа, а до этого они провели большую часть сознательной жизни вдвоем. Любили друг друга, возделывали землю, охотились в лесу… Ее рассказ только добавлял волшебства, хотя Сирота слушал невнимательно, занятый поглощением еды.

И вот к чему это привело. Он развалился на диване с набитым пузом, боясь пошевелиться, а Рокси чопорно восседает в кресле. Его самого удивляло, почему он так легко доверился незнакомке. Впрочем, не умом, а сердцем Сирота понимал, что у него нет выбора. Что он дошел до последней черты. Вроде того мальчика по имени Кит…

— Не хочешь назвать наконец свое имя? — спросила женщина.

Сирота бросил на нее вопросительный взгляд.

— Я уже несколько раз спрашивала, а ты… Не пойми меня