и, похоже, не очень хорошего качества. Как я ни вертел бумагу перед глазами, а рассмотреть их не сумел.

Благотворительностью я всегда занимался сам: лет пять назад взял шефство над Домом малютки, помогал им с текущим ремонтом, снабжал сантехникой и строительными материалами. Теперь же какой-то новый фонд, о котором я никогда не слышал, приглашал меня поучаствовать в сборе средств на открытие Детской деревни — мини-поселка из десятка домов, где приемные родители могли бы жить вместе со своими воспитанниками и получать помощь специалистов, сведущих в адаптации усыновленных детей в новой семье.

Идея показалась мне интересной. Я включил ноутбук и попытался найти информацию о «Новом доме». Интересовала меня прежде всего учредительная информация. В письме о ней ничего сказано не было, в интернете тоже не удалось найти внятных ответов на мои вопросы.

От письма отвлек звонок брата.

— Слушаю тебя, Тим, — принял я входящий вызов.

— Привет, Эд. Есть минутка?

— Говори.

— Как там твоя домработница?

— Ты ради этого звонишь? — где-то в области желудка неприятно засосало. Отчего-то откровенный интерес брата к Веронике меня задевал и нервировал. — С ней все в порядке. Надеюсь.

— Мне показалось, я видел твой джип возле гипермаркета.

— А ты что там делал? Ты же вроде должен быть на работе?

— В облздрав ездил на совещание. Так я не ошибся? Ты разрешил девчонке ездить на своей машине?

— Ну не пешком же ей за продуктами мотаться? И не на общественном транспорте. Я не хочу, чтобы она теряла время на дорогу. Кстати, надо будет доверенность оформить. Хорошо, что напомнил…

— Даже так? Ну, дело твое. Беспокоюсь, как бы она твой мерседес не разбила.

— Он застрахован. Если тебе больше ничего не нужно…

— Да я о Веронике просто так спросил. — Тимофей решил отыграть назад, и я не стал ему мешать. — А вообще звоню сказать, что жду тебя к четырем у себя в кабинете.

— Зачем?

— К офтальмологу пойдем. Пора. Хватит бегать от проблемы!

За три месяца больницы и доктора осточертели мне до невозможности. Помощи от них я так и не дождался, перспективы они мне нарисовали самые мрачные, и лишний раз бередить и без того болезненную тему не хотелось. Раньше от всех переживаний у меня было проверенное лекарство: работа. Но теперь я не мог уйти в нее с головой — зрение не позволяло.

Наверное, брат в чем-то даже прав. Нужно провериться. Узнать, как долго я еще смогу справляться с делами более-менее самостоятельно.

— Ладно. Подъеду.

— Вот и ладушки. — Тимофей быстро распрощался и положил трубку.

Я узнал, который час, и понял, что пора собираться. Бросил письмо от новоявленных благотворителей в кейс, туда же сложил ноутбук, оставил Марине несколько указаний и вызвал водителя с машиной.

В больницу прибыл вовремя. Брат, как и обещал, ждал меня в своем кабинете заведующего отделением. В хирургическом костюме и надетом поверх него белом халате он казался непривычно-чужим и строгим.

— Накидывай, — выдал мне свой запасной халат, который висел на плечиках в шкафу.

Я натянул на плечи белое одеяние, поежился от неприятного запаха антисептиков и жженого крахмала. Вместе с Тимофеем поднялся лифтом со второго этажа на пятый. Там находилось глазное отделение.

Консультировал меня, ни много ни мало, сам заведующий, кандидат медицинских наук, Михаил Семенович Слепнев. Вот такая говорящая фамилия. Будто нарочно, чтобы пациенты не забывали, что им грозит в худшем случае.

Михаил Семенович поздоровался со мной за руку, брату просто кивнул: виделись.

Мы прошли в диагностический кабинет. Я уселся на табурет подле стола с яркой настольной лампой. Доктор взялся светить мне в один глаз, потом во второй, и рассматривать что-то в его глубине.

— Ну, по глазному дну особой динамики не вижу, — заключил через пару минут. — Сейчас проверим поля.

Под полями зрения офтальмологи понимали площадь пространства, которое способен охватить каждый глаз. У меня, как и у всех людей, имевших несчастье унаследовать синдром Лебера, в первую очередь пострадало центральное зрение. Если боковым я еще мог фиксировать какие-то формы и цвета, то разглядеть расположенные прямо перед носом объекты не мог вообще.

— Ну что, Эдуард Евдокимович, все не так страшно. По правому глазу нарастание центральной скотомы всего два процента, по левому — без изменений. Пока что можно надеяться, что процесс замедлился. И я бы все же порекомендовал пройти типирование в какой-то из западных клиник, где выявляют не три, а все девять основных типов мутаций. Если бы мы точно знали, какой из типов у вас — я смог бы сделать более точный прогноз.

— Я подумаю, — спорить с братом и доктором в очередной раз не хотелось. Ехать куда-то за границу — не хотелось еще больше.

Родной город я знал достаточно хорошо, чтобы обходиться без сопровождения. А в незнакомом месте без помощника, который будет водить меня за руку, как ребенка, я не справлюсь. И не вынесу, если водить меня будет Тим или мама Вика. У матери наверняка будут постоянно литься слезы. Тим будет сопеть, говорить отрывисто и, скорее всего, снова сорвется и закурит. А ведь всего полгода, как бросил. Удивительно, что не закурил, когда началась вся эта свистопляска…

— Подумайте, Эдуард Евдокимович. Очень сильно подумайте! — проворковал Михаил Семёнович, выписал мне пару рецептов и отпустил.

Брат пошел проводить меня до стоянки.

По дороге о чем-то напряженно размышлял. А потом спросил на прощание:

— Не против, если заеду на ужин?

Интересно: он не хочет жевать всухомятку или мечтает снова увидеть Веронику?

— Заезжай, — согласие далось мне не без усилий. — Позвоню Нике, скажу, чтобы готовила на троих.

Оформить доверенность на автомобиль без Вероники или хотя бы ее паспорта оказалось невозможно. Это я выяснил у своего водителя. Возвращаться на завод смысла не было. Встречаться с другими бизнесменами в этот день я не собирался, зато решил навестить фитнес-центр.

Имея годовой ВИП-абонемент, я мог посещать тренажерный зал и бассейн без расписания: в любой день и в любое время. Свежая после стирки спортивная одежда и подходящая обувь лежали в багажнике. В общем, все говорило за то, что пора вернуться к регулярным тренировкам. Тем более что доктор Слепнев ничего такого не запрещал.

Велел водителю рулить к центру «Кинезис». По дороге набрал Нику, предупредил, чтобы готовила на троих. Домработница приняла указания без возражений. Только уточнила, не надо ли приготовить пораньше. Я заверил, что семь часов вечера — наилучшее время и простился.

В фитнес-клубе сложности начались уже на входе. Администратор попросила предъявить клубную карту. Девчонка устроилась на работу недавно, в лицо меня не знала, пришлось