ему помогал Найджел: скреб лапой по дверному стеклу и тоненько поскуливал.

— Вероника, Тимофей очень сожалеет, что расстроил тебя. Он просил, чтобы я передал тебе его извинения.

Ах, просил?! Второй раз в жизни его вижу, и второй раз он меня пытается оскорбить, провоцирует непристойными предложениями!

— Мне не нужны его извинения! — я резко распахнула дверь, и, если бы не присевший у ног хозяина лабрадор, по лапам которого пришелся ощутимый такой удар, нос Скворцова оказался бы разбит.

Пес взвизгнул, вскочил, метнулся в сторону.

— Найджел! Прости, прости! — я присела, взялась звать лабрадора, и тот медленно и недоверчиво приблизился.

Я начала поглаживать его и заодно ощупывать, чтобы убедиться, что не причинила ему серьезного вреда.

— Ну вот. Еще и парня мне сейчас покалечишь, — устало и беззлобно прокомментировал Скворцов. — Он и без того раненый боец.

«Как и его хозяин», — эти слова невысказанными повисли в воздухе.

— Мне жаль! Я не хотела! Я же не видела…

— Ладно, хватит. Найджел не пострадал? Впредь будь осторожней. Не забывай, что в доме есть собака.

— Х-хорошо… он в порядке.

— Кстати, нам с парнем пора на прогулку. Составишь нам компанию? Тебе не помешает проветриться.

— Угу. — С последним высказыванием трудно было не согласиться.

Вырваться из четырех стен мне и в самом деле хотелось. Сменить обстановку и попытаться обдумать ситуацию, глядя на нее со стороны.

— Собирайся. Ждем тебя внизу.

Скворцов ушел на первый этаж и увел с собой Найджела. Я метнулась в спальню, кое-как напялила на себя уличную одежду и тоже пошла вниз.

Найджел и его хмурый хозяин ждали меня у выхода. Я окинула взглядом неубранный стол и прикрытое полотенцем блюдо с сырными слойками. Да уж, попили чаю с плюшками… Думала я Тимофея угостить, может даже, с собой ему собрать вкусняшек. Старалась, готовила! В больницах ведь врачей не кормят: что с собой принес, тем и будешь сыт. Но сейчас готова была поклясться, что никогда и ни за что не стану предлагать брату своего хозяина угощения и «ссобойки».

Так, думая о своем, начала обуваться.

— Ключи, — напомнил Скворцов.

— Да, точно! — я сняла с вешалки свою сумочку, вынула из нее две связки ключей, одну бросила себе в карман, другую вложила в протянутую ладонь хозяина.

— Теперь у тебя есть ключи от моего дома, Ника, — зачем-то подчеркнул он.

— Пока есть. — Я пожала плечами.

Эдуард свел брови к переносице, плотнее сжал губы, но ничего не ответил. Вышел вместе с Найджелом из квартиры, дождался, когда я запру замок, и, держась одной рукой за перила, начал спускаться с лестницы. Я вялым хвостиком поплелась за ним.

Ссоры, споры, скандалы всегда отнимали у меня слишком много сил. После семейных разборок я всегда чувствовала себя обмякшей тряпочкой. Вот и сейчас волна эмоций схлынула, оставив меня измотанной и опустошенной.

Разговаривать не хотелось. Выйдя на улицу, я молча схватилась за подставленный Эдуардом локоть, и Найджел повел нас в парк, на площадку для выгула.

Скворцов тоже был молчалив. Открывал рот только для того, чтобы отдать своему лабрадору какую-нибудь команду. То небольшое доверие, которое, казалось, возникло между нами, оказалось разрушено. Мы словно снова стали незнакомцами, которым не о чем говорить.

И только на обратном пути Эдуард внезапно остановился у самого подъезда и спросил, запрокинув голову к небу:

— Тимофей был прав, Ника? На тебе под платьем и правда не было белья?

21. Эдуард. Сложности общения

Когда Тим довел-таки Веронику до слез, я чуть не набросился на него с кулаками.

— Ты что творишь? Что ты прицепился к моей домработнице? Понравилась — так ухаживай нормально! И имей ввиду: это не та женщина, с которой можно на одну ночь!

— Да я вообще не понимаю, почему она так реагирует! Мама вроде говорила, что нашла разведенку тебе в помощницы, а Ника ведет себя, как девственница с кучей тараканов в голове! — оправдывался младший брат.

— А в твою баранью голову не приходило, что от хорошего мужа не бегут, роняя тапки, за тысячи километров?

— Думаешь, ее бывший был с ней жесток?

— Уверен! И я требую, чтобы ты ничего подобного себе не позволял! Иначе больше на порог дома не пущу! — я был готов схватить братца за ухо, довести до дверей и выпнуть прочь — неодетым, необутым. Все равно у него машина во дворе — доберется до своей холостяцкой берлоги, не пропадет.

— Все-все. Убедил. Отныне только нежные романтичные ухаживания, — поклялся Тим.

— Ты готов жениться на ней? — у меня внутри назревал атомный взрыв. — Или намерен почем зря голову девчонке морочить?!

— А может, и женюсь. Она красивая, воспитанная, готовит хорошо…

— Пошел вон. — Я был на грани.

На Тимофея иногда находит: говорит так, что не поймешь, шутит он или всерьез. Сейчас был как раз тот случай. Но время братик выбрал совсем неподходящее. Даже если он готов увлечься Вероникой всерьез, то я не уверен, что готов ее уступить! Она — моя!.. Домработница.

— Что? — не поверил своим ушам Тимофей.

— Иди домой. Я от тебя устал. И Ника тоже.

— Ну нормально. Родного брата… — заворчал этот клоун.

— Уйди, просто уйди! — зарычал я.

Тимофей вздохнул. Откинул салфетку с плетеной корзинки, утащил какую-то выпечку, приготовленную Вероникой, завернул в салфетку, засунул в карман и пошел собираться. Я запер за ним дверь и пошел к Нике — утешать, успокаивать… Убедил девчонку выбраться из ванной и даже пойти со мной и Найджелом на прогулку.

Пока спускались по лестнице, вспомнил, как Тимофей спросил у Ники, есть ли у нее под платьем нижнее белье. Черт! Я носил ее на руках, держал за плечи и за талию, ощущал хрупкость ее плеч и упругость груди, упирающейся мне в куртку, и ни разу, ни разу не позволил себе лишнего! Почему? Я что — не только наполовину ослеп, но еще и нормальные мужские желания растерял?

Воображение разгулялось. Простора для него хватало. Что не мог увидеть — то придумалось само. Только теперь, на третий день знакомства, я внезапно осознал, что в моей квартире поселилась не просто помощница по хозяйству, не побитая жизнью разведенка, а молодая и очень привлекательная женщина. Внутри зашевелилось слегка подзабытое — горячее, нетерпеливое. Мужское. «Хочу!»

Сколько мы бродили по улице — столько я не мог избавиться от того самого вопроса, который озвучил Тимофей. Понял: не узнаю — буду мучиться всю ночь. И, когда уже добрались до подъезда, придержал Нику за локоть и спросил, стараясь смотреть куда-то в сторону:

— У тебя под платьем и