– Многим из вас известно, что моя бывшая невеста, Алессандра, скончалась в конце прошлого года. Ее смерть стала большой потерей для империи, и я думал, что уже никогда не оправлюсь. Но, как видите, встретил другую девушку, которую, надеюсь, все вы полюбите так же сильно, как и я. Счастлив представить свою новую невесту, Донателлу.

Зал взорвался аплодисментами, а висящие под потолком артисты снова стали сыпать всем на головы звездную пыль вперемежку со сверкающим конфетти.

Телле показалось, что это пепел. С трудом заставив губы изогнуться, она фальшиво улыбнулась на публику.

– Ненавижу тебя, – прошептала она.

– Разве я хоть в чем-то тебя обманул? – пробормотал в ответ Джекс. – Я дал тебе то, о чем ты просила, и теперь хочу получить то, что мне за это причитается.

– О, смотрите! – воскликнул кто-то. – Падающие звезды! Это же первая подсказка!

В бальном зале воцарился еще больший хаос. Некоторые из опускающихся с потолка звезд действительно оказались подсказками, но по большей части это были обманки, наполнившие клетку фантастическими мерцающими облаками.

Итак, игра действительно началась. Все вокруг потянулись к падающим звездам, а Телле вспомнились времена, когда они со Скарлетт мечтали о Каравале и его распорядителе магистре Легендо. Теперь ей во что бы то ни стало нужно победить, в противном случае никогда больше не сможет предаваться мечтам. Да и сестра ее, скорее всего, тоже. Телла пообещала Скарлетт, что будет осторожной, но уже подвела ее.

Уголок ядовитого рта Джекса дернулся.

– Тебе следует взять одну из подсказок, любовь моя.

– Не называй меня…

– Осторожнее, дорогая. – Быстрый, как змея, он прижал два крепких пальца к припухшим губам Теллы. – Ты же не хочешь разрушить прекрасный обман, который мы только что создали. А теперь, – добавил он сладким голосом, – поцелуй мои пальцы. Уважь тех, кто еще смотрит на нас.

Но Телла впилась в них зубами. На вкус пальцы Джекса были похожи на мороз и неправильно сбывшиеся желания. Она ожидала, что он отстранится, что его угловатое лицо зальется краской, а слова станут уродливыми и разгневанными. Но Джекс не спешил вынимать свои холодные пальцы у нее изо рта, наоборот, прижал их к ее зубам и языку. Его нечеловеческие глаза блеснули злобой, и Телла почувствовала, что ее желудок как будто заполняется свинцом.

– Я не стану карать тебя за эту выходку, но знай, что ты досуха исчерпала мое к тебе расположение. – Он провел пальцами по тому месту, где прикусил ее губу, и, наконец, убрал их у нее изо рта. – Если ты не станешь победительницей Караваля и не приведешь ко мне Легендо до Дня Элантины, то узнаешь, насколько смертельны мои поцелуи на самом деле.

* * *

До той проклятой ночи Телла любила блестки. Будучи маленькой девочкой, она часто воровала в торговых лавках сверкающие крошечные флакончики, надеясь обнаружить в одном из них настоящую звездную пыль, обладающую магическими свойствами, способную исполнить ее желания или превратить гальку в бриллианты. Но ни одна из бутылочек не была зачарована, да и сейчас щедро рассыпаемая по залу переливчатая пыль была отнюдь не звездной, а просто измельченным стеклом. К тому времени, когда колокола пробили три часа ночи, и Телла села в небесную карету с Джексом, эта пыль даже сверкать перестала; она просто прилипла к ее рукам и платью, некогда украшенному цветами.

«Тебе следовало разузнать для меня настоящее имя Легендо».

Джекс ни словом с ней не обмолвился с тех пор, как они покинули его проклятый замок. В карете он развалился на сиденье напротив нее, снова превратившись в вальяжного аристократа, который в настоящий момент развязывал свой бронзовый шейный платок с видом человека, только что разделавшегося с рядом утомительных дел: бал посетил, потанцевал, да еще и наложил на Теллу проклятие своими убийственными губами.

– Я так понимаю, теперь ты меня боишься, – нараспев протянул он.

– Не стоит путать страх с отвращением. Ты мерзкое чудовище! – А ведь она ему доверяла. – Ты обманул меня!

– Неужели ты предпочла бы, чтобы мой поцелуй сразу тебя убил?

– Да.

Уголки губ Джекса поползли вниз, но в его глазах не отразилось ни проблеска печали, испытывать которую он, скорее всего, просто был неспособен – впрочем, как и любить.

«… его собственное сердце давно перестало биться. И лишь один человек на свете может вернуть его к жизни – его настоящая возлюбленная. По слухам, поцелуй Принца Сердец смертелен для всех, кроме нее, его единственной слабости».

Хотелось бы Телле быть этой слабостью! Тогда она бы с удовольствием уничтожила его.

Телла часто воображала, будто знает, какой видят ее окружающие. Ее золотисто-медовые кудри, томная улыбка и красивые платья, а также любовь к развлечениям утверждали всех в мысли, будто она просто глупая девчонка. На самом деле Телла была какой угодно, только не глупой или никчемной – но людям нравится считать таковыми молоденьких барышень. Телла полагала, что именно отсюда проистекает большая часть ее силы. На самом деле она смелая, храбрая и хитрая – и выйдет из нынешней передряги победительницей – чего бы ей это ни стоило.

– Если бы ты выяснила настоящее имя Легендо, – произнес Джекс, – все обернулось бы по-другому.

– В таком случае, почему же теперь ты требуешь от меня большего, чем просто имя?

– К чему довольствоваться только именем, когда ты можешь выиграть игру и привести ко мне самого Легендо? – Тон Джекса был пренебрежительным, таким же беспечным, как и его праздная поза. Но Телла считала, что за его требованием скрывается что-то еще. Она хотела надавить на него, попытаться выспросить поподробнее, но сомневалась, что он откроет, чего именно хочет от магистра. Имелись у Теллы и другие вопросы, ответы на которые требовались ей куда сильнее.

Она откинулась на спинку сидения, подражая расслабленной позе Джекса.

– Откуда мне знать, что все это взаправду? Может, ты просто играешь отведенную тебе в Каравале роль?

– Ты хочешь доказательств того, что я Мойра, чьему поцелую по силам убить тебя? – В глазах Джекса вспыхнуло веселье; похоже, он все-таки способен на проявление эмоций, а идея похвастаться собственной смертоносностью приводит его в неописуемый восторг.

– Обойдусь, – ответила Телла.

На самом деле она вовсе не считала Джекса заурядным артистом Караваля. Его поцелуй не стоил того, чтобы за него умереть, хотя Телла стала бы утверждать обратное, если бы ей не довелось познать Смерть. Поцелуи – это лишь краткие, но восхитительные мгновения удовольствия, однако Телла могла бы целовать Джекса целую вечность. Дело было не только в том, как его губы скользили по ее губам, но в скрытом желании: он заставил ее почувствовать себя так, будто она единственная девушка на земле, которую он искал всю свою жизнь. В тот момент ей удалось забыть, что ее бросила мать, а отец периодически измывался над ней, потому что Джекс заставил ее почувствовать, что станет вечно держать ее в своих объятиях. Возможно, это была самая убедительная ложь, которую ей когда-либо говорили.