Она нашла на полке пачку чая, бросила пакетик в стакан, немного подождала, чтоб было не так горячо нести, и вернулась в прорабскую, где обнаружила человек шесть работяг, активно обсуждавших с Георгием какую-то трубу, которая, как оказалось, проходила совсем не там, где надо. Пробиться к столу шефа через такую толпу оказалось невозможно, и Маргарите ничего не оставалось, кроме как смиренно стоять у дверей с остывающим стаканчиком в руках. Когда страсти, наконец, утихли и рабочие разошлись, вода в нем уже была слегка теплой.

– Эх, матрос Ершова, – пожурил помощницу Георгий, когда увидел пакетик, плавающий в мутноватой коричневой жиже. – Кто ж так чай заваривает? Вот выскочишь замуж – от тебя же муж тотчас сбежит, от неумехи такой. Ведь строить отношения – то же самое, что строить дом. Никогда не жалей на это строительство самых крепких кирпичиков: понимания, доверия, уважения… и умения готовить. Которого у тебя, похоже, и в помине нет. Я как-то в рейсе с китайцами плавал, выведал, как они чай заваривают. У них это целая церемония. Могу научить.

– Если бы я этим заинтересовалась, то сходила бы на мастер-класс в какой-нибудь известный чайный дом, – парировала Марго, которая решила больше не давать себя в обиду.

– Ладно, – махнул рукой ее шеф. – Хрен с ним, с чаем. Пока ты на кухню ходила, я придумал, чем тебя можно занять. С компьютером обращаться умеешь?

– Я что, похожа на пещерного человека? – оскорбилась Маргарита. – Я, к вашему сведению, всеми существующими 3D-программами по дизайну интерьера владею. Ну, основными, по крайней мере.

– Ай, молодца! – Боцман поцокал языком с таким видом, что она сразу поняла – издевается. – Жаль, что тебе это тут не пригодится. У нас тут все по-простому, по-рабоче-крестьянски. Никаких тебе 3D, только Ворд да Эксель. Вот, – он кивнул на бумажные завалы на столе, – это накладные на принятые материалы. Надо их разобрать, все проверить, уточнить: где лежит, сколько лежит, все ли в порядке, занести данные в компьютер, а сами накладные разложить по папкам. Если справишься – буду тебе очень обязан, это мне здорово руки развяжет… А то вся жизнь уходит на бумажную волокиту. Задачу поняла?

– Нет! – в ужасе ахнула Маргарита. – Ничего не поняла! Что с чем сверять? Где смотреть? Как я пойму, что это именно то, а не что-то другое?

– Эх ты, матрос Ершова… – начал было шеф, но договорить не успел. Дверь прорабской снова распахнулась, и на пороге показалась массивная фигура молодого охранника в черной форменной куртке. Лицо у него было озабоченным, даже, пожалуй, растерянным.

– Георгий Владимирович! – обратился он к прорабу. – Сделайте доброе дело, выйдите к воротам! А то Сорокин уехал уже, а там эти пришли, права качают, возбухают, начальство требуют…

– Кто-кто пришел? – переспросил, не поняв, Капитонов.

– Ну, эти, как их… – охранник старательно морщил лоб, пытаясь подобрать подходящие слова. – Местная пенсионная общественность. Вот тоже шляются, заняться им нечем.

– Блин, их только не хватало, – с досадой поморщился Георгий и кинул взгляд на часы. Однако он все же поднялся с места и обратился к Марго: – Ну что, матрос Ершова? Собирайся. Пойдем вести переговоры с местным населением.

Не то чтобы местной общественности или, как они сами себя называли, активистам движения «Скажем «НЕТ!» незаконной стройке!» – парочке пенсионеров из соседнего дома – действительно было особо нечем заняться. Разные дела и прочие заботы у них, конечно, имелись, у кого ж их нет? Разве что у тех, кого уже на кладбище свезли. А тем, кто еще был жив, волей-неволей приходилось ежедневно тратить время на мелкую житейскую суету. И дома по хозяйству кое-что сделать нужно – постирать там, прибраться, приготовить, – а это все ох как небыстро. Каждый, кто вышел из юного возраста, знает, что чем дальше, тем дни летят быстрее, а дела делаются медленнее. И в магазин надо сходить: не торопясь, вдумчиво, приглядеться к товарам, на качество посмотреть, на срок годности, на цены – не изменились ли с прошлого раза, с ценами в соседнем магазине сравнить, выбрать, что купить и сколько, чтоб и голодным не остаться, и до следующей пенсии дотянуть. И в поликлинику надо заглянуть, обсудить с участковой врачихой свое самочувствие, да и в очереди в кабинет, пока дожидаешься приема, с людьми пообщаться. Дома-то не с кем… Разве что с друзьями-подругами по телефону – но тех с каждым годом все меньше и меньше становится. А семьи у обоих активистов не имелось. Пенсионеры Иннокентий Федорович и Леокадия Альбиновна были абсолютно одиноки.

Иннокентий Федорович жил в третьем подъезде соседнего с «Неваляшкой» дома на девятом этаже. Это именно ему стройка портила вид из окна и перекрыла свет в кухне и единственной комнате, чем Иннокентий Федорович был до глубины души возмущен. Он считал – и справедливо! – что, как пенсионер и ветеран труда, заслуживает бóльшего уважения. Он вырос в пролетарской семье, о чем всю жизнь с гордостью писал в анкетах, более сорока лет работал на Карачаровском механическом заводе фрезеровщиком, избирался депутатом Моссовета, был членом КПСС, на будущий год его партийному стажу должно было исполниться полвека. Семья у них с супругой Ниночкой сложилась просто-таки образцовая, вот только детей не было, не получилось как-то. Жили душа в душу до самой смерти Нины – она умерла двенадцать лет назад. Говорят, по статистике женщины живут дольше мужчин. Все врет статистика! И все кругом врут – и люди, и газеты, и телевизор, с того момента, как эти дерьмократы, как называл их Иннокентий Федорович, капиталисты, буржуи недорезанные, пришли к власти и стали разворовывать страну.

Леокадия Альбиновна против демократов по большому счету ничего не имела. Пенсия, конечно, маловата – но с московской надбавкой жить вполне можно. А у нее еще и другая «надбавка» имелась – после смерти тетки, тоже одинокой, Леокадия продала ее квартиру, положила кругленькую сумму в банк, чтобы набегали проценты, и каждые два месяца экономно, понемножечку, снимала. Разве при Советах такое было возможно? Тогда все квартиры, даже кооперативные, считались собственностью государства. Опять же, при нынешних временах и очередей в магазинах нет, и выбор товаров не в пример как лучше и больше, а о телевизоре и говорить нечего. До перестройки ее любимых сериалов и в помине не было, одни только «Семнадцать мгновений весны» да «Следствие ведут знатоки» раз в год на День милиции. А теперь их хоть с утра до ночи можно смотреть, по любому каналу. Чем Леокадия Альбиновна и занималась целыми днями с тех пор, как в районной библиотеке ее, бывшую заведующую, проводили на заслуженный отдых. Особенно много времени она уделяла телевизору зимой. Летом у Леокадии Альбиновны было еще одно развлечение – сажать цветы под окнами, благо жила она на первом этаже, в том же доме, где Иннокентий Федорович, но в другом, во втором, подъезде.

До начала стройки напротив окон главным занятием в жизни Иннокентия Федоровича была затяжная война из-за протекающей крыши с ДЭЗом, который он по старинке называл ЖЭКом. Текло регулярно, каждый год по весне, не в квартиру, к счастью – над лестничной клеткой, но и это разгильдяйство ветеран никак не мог оставить без внимания. Леокадия Альбиновна держалась в тонусе благодаря детям, постоянно вытаптывающим цветы в ее палисаднике. Визиты к их родителям с предъявлением очередной ноты или ультиматума были самой важной, во всяком случае, одной из основных, составляющей ее жизни.