– Да как же на следующей неделе, если тесть в понедельник приезжает? – воскликнул Паршин и театрально вздохнул. – Что ж, видно, придется самому справляться. Похожу по окрестным местам, заодно и соблюдение законности проверю. В этом-то я прекрасно разбираюсь, в отличие от рыбалки.

Иван Дементьевич снова напрягся, но вида не подал, повернулся к вахтеру:

– Что же ты Каймакин, человека в беде бросаешь? Разве это по-товарищески? Разве так поступают настоящие коммунисты?

– Да что я? Можно Матвея послать. Он две недели на больничном мается, пусть он и поможет человеку, – продолжал упираться вахтер.

– Матвей две недели на больничном, потому что у него нога сломана. – Иван Дементьевич осуждающе покачал головой и даже языком поцокал, подчеркивая свое недовольство. – Как он будет человека по проливам и перешейкам водить, если сам передвигаться не может?

– На рыбалку он все равно ходит, – «сдал» товарища Каймакин. – Мне почтальонша рассказывала, она с ним на одной улице живет.

– Да не спорь ты, Каймакин! – Иван Дементьевич рассердился. – Сказано: пойдешь ты, значит, пойдешь. Считай, что я даю тебе освобождение на весь день. Покажи товарищу следователю все, что сочтешь нужным, а завтра возвращайся. И не переживай, этот день я тебе оплачу как рабочий.

– А кто на вахте сидеть будет? Кто на звонки будет отвечать? – Вахтер предпринял последнюю отчаянную попытку увильнуть. – Вдруг чрезвычайное происшествие какое – пожар там или потоп, а вахтера нет на месте?

– Типун тебе на язык, Каймакин. – Иван Дементьевич в сердцах сплюнул. – Не будет никаких чрезвычайных происшествий, а на вахте уборщица посидит. Сейчас лето, посетителей почти нет, так что справимся без тебя. Иди, Каймакин, собирай вещи, не заставляй товарища следователя дожидаться тебя до вечера.

Иван Дементьевич развернулся и скрылся в своем кабинете, оставив Каймакина наедине со следователем. Вахтер бросил исподлобья недовольный взгляд на гостя. Пару минут он размышлял, как поступить, потом достал из-под стойки холщовую сумку и, не глядя на Паршина, зашагал к выходу. Капитан не спеша снял телефонную трубку и набрал номер родного отдела. На телефоне дежурил лейтенант Хустов, не слишком расторопный, но обстоятельный сотрудник. Паршин спросил, выехали ли в Виндрей Валеев со стажером, на что получил отрицательный ответ.

– Гони их сюда срочно, – приказал следователь. – Пусть дожидаются меня у сельсовета.

Бросив трубку, он поспешил на выход. Каймакин ждал его на крыльце. Опершись о перила, он курил сигарету без фильтра, то и дело сплевывая табачные крошки. Паршин спустился с крыльца, дошел до машины, открыл водительскую дверь и жестом пригласил Каймакина присоединиться. Тот потушил сигарету, выбросил окурок в массивную чугунную урну, дошел до машины и занял пассажирское кресло.

– Куда поедем? – невозмутимым тоном спросил Паршин.

– Куда хотите, – проворчал Каймакин, покосившись на спящего пассажира. – Главное, чтобы подальше отсюда.

– Хорошо, так и поступим, – произнес Паршин, завел двигатель и покатил по дороге.

Минут десять ехали молча. Федька-синяк мирно храпел, издавая носом затейливые рулады. Паршин смотрел на дорогу, Каймакин уставился на сцепленные на коленях руки.

Когда улица закончилась, машина выехала на грунтовую дорогу, ведущую к лесу. Проехав еще метров двести, Паршин съехал на обочину и заглушил двигатель. Каймакин нервно заерзал на сиденье, но упорно продолжал молчать.

Капитан вышел из машины, достал из нагрудного кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и прикурил. Курил следователь не часто, только когда, как сейчас, нужно было для дела. Он специально покупал сигареты подороже, в твердой пачке, с непривычным еще фильтром, чтобы сильней был соблазн для курильщика. Уловка срабатывала в девяноста пяти процентах случаев. Покручивая между пальцами белую пачку с витиеватой надписью «Ява» в ярко-красном кругу, Паршин был уверен в успехе.

Сигареты с фильтром не так давно появились на отечественных прилавках, большинство курильщиков довольствовались привычной «Примой» без фильтра, а то и просто махоркой. Крепкая «Прима» из чистого табака устраивала тем, что стоила сущие копейки, однако и недостатков имела немало. Сигаретные пачки не имели как таковой крышки, надорвав край, курильщики, вытягивая сигарету за сигаретой, должны были следить, чтобы те не рассыпались. Кроме того, табак в них набивали туго, а сами сигареты имели приплюснутую форму, поэтому, прежде чем прикурить, сигарету приходилось разминать в пальцах, придавая ей необходимую форму и плотность. Табак рассыпался не только когда его разминали, но и в пачке, откуда через отверстие благополучно перекочевывал в карман. Чертыхаясь и отплевываясь, поклонники «Примы» мечтали о временах, когда сигареты с фильтром станут стоить дешевле газировки.

Каймакин выдержал минуты три. Сначала он вовсе не смотрел в сторону Паршина, затем, когда табачный дым дошел до его ноздрей, он бросил быстрый взгляд на следователя, явно соблазняясь угощением. Подумав еще, он решил, что нет смысла сидеть и дуться, как ребенок, а лучше вытянуть из ситуации максимум пользы. Он вышел из машины и, кивком указав на пачку, спросил:

– Явская или дукатовская?

Непосвященному человеку вопрос показался бы непонятным, но только не любителям табакокурения. К 1970 году знаменитые сигареты «Ява» с фильтром разрешено было выпускать только двум московским табачным фабрикам – «Яве» и «Дукату». Причем, несмотря на единую технологию, сигареты, изготовленные на фабрике «Дукат», были почему-то хуже тех, которые изготавливались на фабрике «Ява», и ценились меньше. В народе их так и звали: «Ява явская» и «Ява дукатская». Поговаривали, что особые ценители табака могли визуально, по виду пачки определить, на какой фабрике она изготовлена.

– Явская, – коротко бросил Паршин и в очередной раз затянулся.

– Вкусная? – задал новый вопрос Каймакин.

Вместо ответа Паршин протянул ему пачку. Каймакин быстро достал одну и вернул пачку владельцу. Размяв в пальцах бумажный цилиндрик до самого фильтра, Каймакин достал из кармана коробок спичек, прикурил и с наслаждением затянулся.

– Да, вещь! – выдал он после трех затяжек. – С «Примой» ни в какое сравнение не идут.

– Можешь забирать.

Капитан протянул почти полную пачку вахтеру, тот недоверчиво покосился на следователя.

– Это за какие заслуги? – настороженно спросил он.

– Считай, что это восстановление баланса. – Паршин вложил пачку в руку вахтера. – За то, что с работы тебя сдернул, с начальником вынудил спорить и еще неизвестно, сколько времени твоего отниму. Бери, не раздумывай.

Каймакин и не раздумывал. Быстро запихал сигареты в задний карман брюк и уже более миролюбивым тоном спросил:

– Какая рыбалка твоего тестя интересует?

– Полагаю, любая, – пожал плечами Паршин. – Разве есть разница?

– Ха! Разница огромная, – заявил Каймакин и принялся излагать все, что знал о рыбалке в целом и о ловле рыбы на реке Виндрей в частности. Паршин его не перебивал, лишь изредка вставлял вопросы. Каймакин охотно отвечал, расписывая прелести рыбалки в виндрейских водах.