дочь на похоронах. И подошел к ней потом, после поминок, увидел на автобусной остановке и подошел. Она – Надья – говорила, что очень любит свою дочь и виновата перед ней. Она так плакала, когда рассказывала о дочери.

– И что сказала Невена?

– О, вы знаете, как ее зовут! Невена сказала, что слышать об этом не хочет. Она причинила матери столько страданий… Ее отношение и отказ от общения убивали Надью.

– Но убило ее нечто другое. Скажите, а больше ее ничто не беспокоило? Может быть она видела что-то, и потом не знала, что делать…

– Надья говорила… Однажды она сказала, что у нее на глазах случилось нечто страшное. Но вправе ли она судить? Мучилась, нужно ли рассказать полиции, или что случилось – то случилось, ничего не исправить, и можно лишь сделать несчастными других людей.

– Она так и сказала- людей? Не одного человека?

– Так и сказала.

– Надья не называла имен?

– Нет, никогда… Я же видел, ее что-то мучает, настаивал, вот и рассказала. Но о ком это и что произошло – никогда не говорила.

– И вы не пошли в полицию.

– Я любил и уважал Надью. Это было ее решение и я не вправе об этом говорить.

– Но пришли к отцу Слободану и теперь к нам.

– Я хочу, чтобы убийцу нашли.

– Хотя бы приблизительно вы представляете, о чем шла речь?

– Нет. Теперь вы понимаете, что если я пойду в полицию, то меня просто отправят домой и никто не примет всерьез.

– Может, еще что-то вспомните? Может, Надья говорила, о ком-то. все, что угодно. Она же рассказывала о жителях деревни.

– Нет, не помню. Хотя… помнится, один раз она увидела в Жабляке свою подругу. И посмеялась, что, мол, мы скрываемся, и подруга скрывается, не хочет афишировать свою любовь.

– Что за подруга?

– Она не сказала.

– То есть она увидела мужчину и женщину, которых не ожидала видеть вместе?

– Да, именно так.

– Ну хотя бы что-то еще о них… пусть не имена, но что-то она сказала?

– Сказала, что ей легче, она зависит лишь от себя, а у подруги нет будущего.

– Почему?

– Потому что у нее нет права на личную жизнь. И еще сказала, что феи не простят.

– Ей самой?

– Мне показалось, что она говорила о ком-то другом. Но я не спрашивал, эту тему мы вообще не затрагивали, иначе бы поссорились. Я не понимал и не понимаю до сих пор этих глупостей. Надья была бы жива и жила нормальной жизнью, не придумай себе эту «миссию».

– Почему вы пришли к отцу Слободану и теперь к нам?

– После разговора с вами Надья забеспокоилась. даже отменила нашу встречу. Она все повторяла, что не знает, что делать. Я предложил сходить с ней в полицию. Но она ответила, что эти люди не убийцы, и никому больше не причинят зла. А получилось все наоборот…

– Все-таки не один человек…

***

– О, как! Нет права на личную жизнь. То есть она замужем. – Сказала Саша, когда они распрощались с «лекарем» Милко и отцом Слободаном. – Или у них тут у всех сложности с жизненной миссией. Совершенно сумасшедшая тетка это Надья. Ну, с дочерью поругалась, но что за шиза с девушками? Хорошо, пусть все это существует, но нельзя же насильно заставить фей обратить внимание на девушку, сколько она ее, года два по лесам водила? Доводилась. Одна упала со скалы, второй горло перерезали.

– Я думаю, нам нужно еще раз поговорить с Катериной. Дамиан, – Бальери повернулся к монаху, – эксперты точно уверены, что горло Надье перерезал мужчина?

Дамиан набрал номер начальника полиции в Жабляке, извинился, что беспокоит вечером. Поговорив минут пять, поблагодарил и повернулся к терпеливо ждущим его собеседникам.

– Судя по направлению и силе удара это могла быть и женщина, но для этого нужно либо быть очень сильной, либо находиться в состоянии возбуждения. А вот по времени смерти есть изменения, они провели повторную экспертизу, определили, что между временем смерти и пожаром прошло примерно двенадцать часов. Он сыпал терминами я не буду их вам повторять.

– То есть Надью могли убить ночью, а пожар устроили на следующий день к вечеру, примерно так?

– Похоже, что да. Убийца хорошо подготовился. Заранее приготовил орудие с клыками.

– Чтобы сошло за вукодлака.

– Который пришел в дом, загрыз женщину и убежал? Смешно. – Лис снова обратился к монаху: – Дамиан, нужно поговорить с мэром и организовать встречу. Так, чтобы можно было вывести фото на большой экран. Это реально? И еще… я понимаю, что не сезон, но можно найти 10-12 яблок?

– Яблок?

– Да. Желательно спелых.

– Хм… думаю, найдем. И с мэром поговорим.

***

– Зачем вам яблоки? – спросила Саша, когда Дамиан уехал и они с Лисом отправились спать.

– Увидите. Пока ничего не скажу.

– Вы уже знаете, кто убийца?

– Догадываюсь. Но у нас нет доказательств. Если убийца сам не признается, мы ничего не сможешь предъявить. Единственный свидетель мертва.

– И что же делать?

– Думаю, есть способ заставить убийцу признаться. Давайте спать, Аликс. Завтра долгий день.

Трудно поверить, что сегодня всего лишь шестая ночь в Черногории. Нереально, вот как эти дни умудряются так растянуться? Бальери заверил, что запер двери и проверил все окна, значит нет смысла проверять.

Но снова не шел сон. Саша прислушивалась к каждому шелесту листьев, каждому шороху за окном. А потом вдруг миллион маленьких ножек затопали по крыше – этой ночью из-за гор пришел дождь. И хотя в комнате стало еще более сыро и промозгло, Саша наконец спокойно уснула. Ведь какой уважающий себя вукодлак будет ходить по мокрому лесу, да и летучие мыши отсидятся на чердаках!

И чем сильнее стучал дождь, тем крепче спала девушка этой ночью.

***

А Карло Бальери не спалось. Его знаменитая интуиция никогда не подводила. Вот и сейчас все было ему ясно. Случись эти события в Италии, он уже головы поотрывал бы сотрудникам за медлительность, давно нашел необходимые улики, да их и искать не надо, подозреваемые на первом же допросе во всем бы признались, тетка Надья права, они в душе совсем не убийцы. Были. До того момента, как совершили убийство самой Надьи. Это уже был рассчитанный, подготовленный шаг. И он изменил все. Прав был кардинал Ридольфи, зло, даже во имя любви, даже от отчаяния, остается злом. И стоило сделать шаг, как зло поселилось в душе и передалось другим людям и привело к новому убийству.

Бальери ни минуты не