чтобы яблоки были не слишком жесткие, поэтому попросил найти спелые.

– Но почему не сказал полиции?

– О чем? О том, что чудик сам себя проткнул в лесу? Это не преступление.

– И ты его спровоцировал?

– Именно.

– Вот это да… вот это постановка! И никто, в том числе Йован, ни о чем не догадался. А потом поздно было. Откажись он- тоже попал бы под подозрение.

Я теперь поняла… поняла, почему вас прозвали Лисом. Карло, это гениально! Это круче любого детективного фильма… вы… вы супер, у меня слов нет. Зачем вы ушли в отставку, вас никто не может заменить!

– Ну вот, – заулыбался Бальери, – а как вы на меня смотрели, Аликс! На вас было написано: что этот пенсионер тут делает?

– Неправда! – Саша покраснела. – Ну… совсем чуть-чуть! – разве можно врать, Лис видит насквозь. – Но перчатку могут и не найти, он наверняка избавился от улики.

– Помните, сарай во дворе Йована? – тут слегка смутился Бальери, ведь там они с Дамианом так некрасиво подшутили над Сашей. Вернее, подшутил Дамиан, но Карло искренне смеялся и получил удовольствие о той сцены.

– Помню, к сожалению.

– И что вы там увидели?

– Я там ничего не увидела. Того, что должно быть, по словам Дамиана.

– Вспоминайте, Аликс.

– Метла. Хлам в углу.

– Какой хлам?

– Всякий. Разный.

– Вот! – Бальери поднял вверх указательный палец. – Судя по той куче хлама, да и по двору дома, Йован ничего не выбрасывает. Помните, в Жабляке мы заглядывали в класс, где он преподает?

– Так мы просто на минутку заглянули. Почти не помню.

– И в классе тоже было много вещей, которые давно пора выбросить. но Йован, похоже, маниакально привязан ко всяком хламу, который никогда не пригодится. И перчатку он отмоет, но не выбросит.

Его слова подтвердили полицейские.

– Есть!

Маленькие острые грабли отломали от рукоятки и вставили в перчатку конюха. Толстую, кожаную, напоминающую перчатку для соколиной охоты. Ее нашли в чулане дома, аккуратно завернутую в пакет. Грабли вместе с ручкой лежали отдельно, в сарае, замотанные в толстую тряпку. Экспертиза наверняка обнаружит там ДНК кожи Надьи.

– Но зачем?

– Что зачем?

– Зачем он пробрался в дом Надьи, воткнул грабли в горло мертвой женщины, а потом еще и поджог дом?

– Чтобы защитить любимую женщину. Она не призналась, что кому-то рассказала об убийстве Надьи, защищая Йована. Он совершил геройский поступок в ее глазах.

– Кошмар… и все ради любви… Но это какая-то неправильная любовь! Ведь Светлу могли сразу отправить на лечение, и Петар, и Надья были бы живы, а Катерина могла устроить жизнь с Йованом.

– Она мать. Я ни в коем случае не оправдываю убийства, но согласись, что в этом случае их обеих очень жалко. Несчастная, свихнувшаяся на почве потери ребенка молодая женщина – и ее мать, которая не хотела, чтобы дочь попала в психбольницу навсегда, да еще и прослыла убийцей в глазах деревни.

– А Йован все же не мужик. Воткнуть грабли в мертвую женщину… ужас какой-то. Да и глупо это все. Экспертиза же определила, что это железные зубья, а не клыки волка.

– Он думал, пожар уничтожит все следы.

– Ага, и вукодлак устроил пожар.

Бальери лишь развел руками. В голову его мы не залезем…

***

Тетка Ана хлопотала у печи.

– И гле, што сам радим! Смотри, что я делаю, – Она показала Саше стеклянную банку, где рядами уложены красные и зеленые сладкие перцы без кожицы, залитые оливковым маслом. – Зимница! Фантастичног окуса!

– Это на зиму, вкус- фантастика! В печь их, прямо так, целиком, – переводил Дамиан, привалившись к дверному проему, с бокалом шардоне в руках. – Пока не почернеют. Потом снимаешь кожицу, и прямо так, целиком их в банку, слоями, посыпав чесноком и полив маринадом. Масло, уксус… Ана говорит, она тебе потом запишет рецепт, тебе же понравилось?

Золотой крест снова исчез в складках рясы, лишь цепочка осталась, но никто при взгляде на Дамиана не усомнится, что перед ним высокопоставленный клирик.

– Кисела паприка! – Гордо сказала Ана.

Вареная картошка, смешанная с сербской брынзой, более похожей на фету и большим количеством зелени заняла почетное место за столом. Каждому выложили на тарелку большой кусок бараньей ноги. И конечно, перцы- айвар, кисела паприка, а еще люта паприка, которую Саша теперь лопала без опаски и с удовольствием. И решила обязательно купить пару бутылок айвовой ракии, дуньевач, несмотря на крепость, пился легко, главное- не злоупотреблять. Привыкшая и итальянской виноградной граппе, Саша удивилась разнообразию сербской ракии. Лȯзовача – ракия из винограда, кàйсиевача – ракия из абрикосов, дўньевача – ракия из айвы, крўшковача – ракия из груш, вѝльямовка – ракия из груши Вильямс; Ябуковача – ракия из яблок (заставившая девушку смеяться до слез, до чего ж неприличное название!). А еще ȯраховача – настойка на недозревших грецких орехах, темного цвета, мѐдовача – настойка на меду, травàрица – настойка на травах. И это не весь список!

На десерт тетка Ана выдала каждому по большому печеному яблоку с брусникой внутри, ну, и ракия конечно появилась на столе, куда без нее!

– Ну, что, завтра организуем всем транспорт и послезавтра все по домам?– Спросил Дамиан.

Ему не успели ответить. Хлопнула дверь и в столовой появился мэр Вучетич, запыхавшийся, взволнованный.

– Я решил не звонить… сам зайти… в общем, полиция нашла Йована.

– Далеко не убежал! – ухмыльнулся Бальери.

– Может, и убежал бы… ищи его потом в Боснии или в Македонии… но…

Что-то было не так в выражении лица мэра, в том как смущенно он отводил глаза.

– Упал со скалы в темноте? Или сам бросился? – Ахнула Саша.

– Не упал… его загрыз волк.

– Что???? – хором ахнули уже все.

– Когда его нашли, он был еще жив. Истек кровью, и умер в Скорой.

В столовой повисла тишина. Никто не знал, что сказать.

– Он успел сказать…

– Что? – У Саши замерло сердце.

– Вукодлак.

– Есть пословица. – нарушил тишину Дамиан. – Волк всегда волк, ягненок всегда ягненок, Сколько не строй из себя волка, если ты ягненок, так и будет…

– В общем, завтра все мужики собираются идти на волка. С утра в горы идут.

– Найдете ружье? – Поднял брови Бальери.

– Для вас- найдем.

Расходились с ужина молча. Дамиан заторопился в монастырь, чтобы не беспокоить монахов поздно ночью. Бальери отправился спать, ему вставать на рассвете. Отец Слободан и тетка Ана как-то засуетились, заторопились, чтобы вместе идти в деревню, Дамиан предложил их подвезти и Ана впервые не возражала, когда Саша предложила помыть посуду.

Она осталась одна в притихшем