Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сюрпризы я не любила, потому что от них можно было ждать чего угодно. И это не всегда положительный опыт. Но настаивать не могла. О какой вине шла речь, выпытать не удалось. Всё же мне следовало как можно быстрее прочесть нужную литературу, чтобы вести диалоги на равных. Возможно, у меня выйдет. Надо только дать себе шанс.
Открываю дверь, чувствуя тяжесть, и сидящий на полу Жданов падает передо мной.
- Ненавижу, - еле ворочает языком, и я знаю эту стадию. Она наступает после злобы, а значит, сейчас Жданов отрубится. Перешагиваю, не намереваясь тащить его в спальню, осторожно отлепляю зацепившиеся в последний момент пальцы за мою щиколотку и закрываюсь в детской. Начало шестого, я чертовски устала. Отчего-то ноет живот, и снова обещаю себе сходить к врачу, потому что с этим затягивать не стоит.
Но, когда просыпаюсь на следующий день, меня кидает в дрожь. Потому что на любимом белье Зойки с улыбающейся Рапунцель пятно крови. Крови моего малыша.
Глава 26. Слава
Кажется, Жданов боится меня куда-то отпускать, будто я снова побегу к Крылову, хотя это была именно его затея. Но по звонку срывается, а я набираю дражайшей свекрови.
Говорить со мной сквозь зубы – визитная карточка Аллы Олеговны. Интересно, она знает о том, что у неё уже второй внук появился? Но я и без того белая ворона в их семье, потому пусть чудесные новости приносит тот, кто участвовал в процессе.
Она поднимает трубку после седьмого гудка, когда я уже решаю, что свекровь не ответит, а она, что я не оставлю её в покое. Короткое «да» без приветствия, хотя мой номер высветился на её экране. Однажды я видела идентификацию, там числится «Девка Дениса». Кажется, пальму пора передавать Алёне, я тут останусь недолго.
- Я бы хотела забрать Зою, - говорю спокойно, тоже не здороваясь. Каждая из нас понимает, что это неправильно, но правила устанавливала не я. Я лишь играю по уже существующим.
- Мы с Зоинькой едем в игровую, - заявляет на это. – Будем там допоздна, пусть останется ещё на день. Хорошо?
Ого, меня даже не просто ставят в известность, а как бы уточняют, можно ли. Впрочем, так даже лучше. Пусть остаётся, мне всё равно следует сейчас же ехать к врачу, чтобы услышать вердикт. Хотя и без него понимаю, что это ненормально. Там была не только кровь, но я испугалась и быстро всё застирала, а потом сунула в машинку и смотрела, как она крутит нерождённую жизнь.
Врач ничего нового не сказала после осмотра на кресле и УЗИ, но, надо отдать должное, пыталась поддержать.
- Вы ещё родите, - ласково говорила и заполняла какие-то бумаги, пока я одевалась за ширмой. – Молодая. Есть все шансы, главное – не отчаивайтесь.
А я думала об одном: виновата ли я в том, что случилось? Потому что первоначально испугалась и не хотела больше детей от Жданова. Может, именно я притянула несчастье?
Мне повезло, если можно так сказать: дополнительных вмешательств не требовалось, потому я отправилась в кафе, предварительно позвонив Даше. Задумчиво глядя на зелёные деревья, покачивающиеся за окном второго этажа, пыталась привыкнуть к тому, что всё осталось прежним, и матерью в ближайшее время мне не стать.
Алёна так и не рассказала ничего своему любовнику, который оказался по совместительству моим мужем, иначе бы Денис не стал молчать. А теперь уже это не имело никакого смысла.
Живот продолжал немного ныть, но по заверениям врача это было в пределах нормы.
Итак, что мы имеем: от момента «мне страшно снова быть матерью» до «вы еще сможете родить» не прошло и недели. Жданов остался в неведении, но так даже лучше. Я готова пережить этот момент одна…
- Привет, - рядом приземляется Дашка, и я грустно улыбаюсь. Не одна, моя подруга рядом. – Что случилось?
- Ничего, - пожимаю плечами, отпивая кофе, только именно сейчас, когда рядом появился близкий, хочется плакать и жалеть себя.
- Слав, - улавливаю в голосе страх. Мы слишком давно знакомы, потому различаю любое проявление эмоций Дашки. Тут же оказывается рядом, придвигая стул, а я укладываю голову ей на плечо, оплакивая наши жизни. И свою разбитую, и нерождённую, и Дашкину сломанную.
- Всё, переезжаешь ко мне! – говорит требовательно, и я понимаю: она не шутит.
Вздыхаю, шмыгая носом, и тянусь за салфеткой, снова усаживаясь удобно в плетёном кресле. Промокаю глаза, ощущая, что эта минутная слабость вымыла сомнения, и теперь я снова готова стать собой, чтобы бороться за наше с Зойкой счастье.
- Слав, ты меня пугаешь – признаётся, доставая из сумки небольшую фляжку, и вливает в мой кофе, подтягивая его к себе. Знаю, как алкоголем пытаешься залечить раны и задрапировать окружающую реальность.
- Давно подсела? – интересуюсь, потому что многие из наших плохо кончили.
- Это просто коньяк, - она ставит кружку, в которой больше нет кофе.
- Коньяк – это непросто. Если у тебя проблемы с алкоголем…
- Слав, вопросы не обо мне, - отмахивается, застёгивая сумку.
- Я больше не беременна, - решаю не ходить вокруг да около.
- Я бы тоже сделала аборт, - не сразу понимает Дашка, что причина не во мне. – Ну куда тебе второй, когда любовница?
- Я ничего не делала, - снова подзываю официанта, заказывая нам горячее. Знаю, что Дашка всегда голодна. Пока могу оплачивать её счёт, буду, кто знает, что станет с нами потом. – Выкидыш.
- Знаешь, так даже лучше, - она говорит от чистого сердца, и эти слова должны меня поддержать, потому что да, в моей ситуации всё было из ряда вон плохо, но всё же именно они коробят. – Ты сказала Жданову, что его подстилка приходила?
- Нет, как и она ничего не передала обо мне.
- Да у вас дружба намечается, я посмотрю, - хмыкнула Дашка, принимая от официанта аппетитное жаркое.
- Кстати, - вспоминаю о фотографии и достаю телефон, чтобы показать надменную рожу Карелова. Протягиваю жующей подруге, и она какое-то время смотрит, а я наблюдаю за ней. Как спокойное выражение лица сменяется удивлением, а потом ненавистью, когда наступает момент узнавания. Она замирает, а её оттопыренная щека
