Павел Орозий прямо указывает на то, что Гиерон пошел на мир с римлянами только тогда, «когда силы были истощены и утрачена всякая надежда [на успех]» (IV, 7, 1). Царь был просто вынужден это сделать, никакой особой любви к сыновьям волчицы он не испытывал. Карфагеняне допустили большую стратегическую ошибку, когда не оказали своему пусть и временному, но союзнику поддержку в трудное для него время. Расплата за такую непредусмотрительность наступила очень быстро, потому что Гиерон оперативно стал снабжать римлян всем необходимым, чем значительно облегчил им ведение кампании против пунийцев и сильно усложнил жизнь своим бывшим товарищам по оружию. Консулы, в свою очередь, при заключении договора постарались сделать так, чтобы ни в чем не ущемить достоинства и интересов царя. Полибий пишет, что согласно условиям соглашения Гиерон должен был вернуть всех пленных римлян и выплатить контрибуцию в размере 100 талантов серебра (I, 16). Сумма просто смешная по сравнению с теми денежными выплатами, которые римляне будут в дальнейшем накладывать на побежденные державы. Правда, Павел Орозий увеличивает размер контрибуции, уплаченной Гиероном: «Он, после того как в слезах выпрашивал мир, от консула получил в наказание [приказ выплатить] двести талантов серебра» (IV, 7, 1).

Некоторые уточнения вносит Диодор Сицилийский. Согласно его данным, помимо Сиракуз под властью Гиерона остались Тавромений, Мегара Гиблейская, Леонтины, Акры и Гелорий. Также историк пишет о том, что мир между царем и римлянами был заключен на пятнадцать лет, а сумма контрибуции составила 150 000 драхм. (Diod. XXIII, 4). Трудно сказать, насколько это последнее известие соответствует действительности, поскольку 150 000 драхм не соответствуют ста талантам. Но, как бы там ни было, в Риме настолько обрадовались заключенному договору, что было решено посылать на остров только два легиона. Исходили из того что раз теперь Гиерон союзник Рима, то и бремя войны он должен разделить с квиритами. Пусть не только снабжает легионы, но и в случае необходимости помогает войсками.

К этому времени в Карфагене вспомнили о своем союзнике из Сиракуз. Военачальник Ганнибал погрузил армию на корабли и отправился на Сицилию, чтобы оказать всяческую поддержку Гиерону в борьбе против римлян. Но когда пунийцы находились около города Ксифоний, стало известно о том, что Сиракузы заключили союз с Римом (Diod. XXIII, 4). Стратегическая ситуация на Сицилии менялась радикально, и Ганнибал это понимал. В отличие от коменданта Мессаны Ганнона, военачальник не стал заниматься самодеятельностью, а предпочел отступить и отправить в Картхадашт посланца, с подробным отчетом о положении дел на острове.

В Карфагене очень серьезно отнеслись к докладу Ганнибала. Члены совета решили усилить группировку карфагенских войск на Сицилии и отправили вербовщиков за наемниками. Среди набранных бойцов преобладали иберийцы, кельты и лигурийцы (лигистины). Пополнение спешно перебросили на остров, где наемные воины пополнили гарнизон Акраганта. Оборона города была возложена на Ганнибала Старшего (Oros. IV, 7, 5). Именно у Акраганта пунийское командование планировало остановить наступление римлян в глубь Сицилии, мощные укрепления города и условия прилегающей местности давали карфагенянам серьезные шансы на успех. В Акрагант свезли значительные запасы воинского снаряжения и продовольствия, увеличили гарнизон и в случае необходимости могли прислать на помощь войска из Африки. Этот город должен был стать центром сопротивления римской агрессии.

Описание Акраганта сохранилось у Полибия: «…Город акрагантян превосходит множество других городов не только теми достоинствами, о которых говорено раньше, но также сильным местоположением, больше всего красотою и благоустройством. Город расположен всего в восемнадцати стадиях от моря, благодаря чему пользуется всеми выгодами, какие может доставить городу море, и со всех сторон укреплен превосходно как самою природою, так и искусством, именно: городские стены покоятся на крутой скале с отвесными склонами, частью естественными, частью искусственными, и город омывается реками. Так, с южной стороны протекает река, одноименная с городом, а с западной и юго-западной – другая, именуемая Гипсою. На северо-востоке возвышается кремль, который с наружной стороны огражден непереходимою пропастью, а с внутренней из города доступ к нему существует в одном только месте. На вершине кремля находится святилище Афины и Зевса Атабирия, совершенно как у родосцев, так как Акрагант – колония Родоса, то, вероятно, поэтому божество и носит такое же прозвание, как у родосцев. Вообще город изобилует великолепными храмами и портиками, и хотя храм Зевса Олимпийского не закончен, но по замыслу и размерам он, кажется, не уступит любому храму в Элладе» (IX, 27). Оборонительные сооружения Акраганта представляли для римских военачальников серьезную проблему, но вскоре Мессалу и Красса сменили новые консулы – Луций Постумий Мегелл и Квинт Мамилий Витул. Вот им и пришлось разгрызать этот крепкий орешек.

Луций Постумий и Квинт Мамилий решили все боеспособные части сосредоточить против Акраганта и стали стягивать к городу войска из других районов Сицилии. Заморозив военные действия на других участках фронта, они сосредоточили все силы на направлении главного удара. Легионы подошли к городу, консулы осмотрели местность и приказали разбить два лагеря в восьми стадиях от Акраганта. Один лагерь находился около святилища Асклепия, другой перекрывал дорогу на Гераклею Минойскую (Polyb. I, 18). Храм Асклепия был построен к югу от Акраганта, на полпути между городом и морем, его развалины сохранились до наших дней. Поэтому можно предположить, что римские военачальники хотели хотя бы частично контролировать побережье на случай внезапной высадки вражеского десанта. Гераклея Минойская находилась к западу от Акраганта, соответственно с этой же стороны располагался второй консульский лагерь. С этих позиций римляне держали под наблюдением все входы и выходы из города и надеялись перехватывать идущие на помощь гарнизону подкрепления. Акрагант оказался в блокаде.

До поры до времени Мегелл и Витул действовали грамотно, но в дальнейшем допустили серьезную ошибку – пришло время уборки урожая, и консулы не придумали ничего умнее, как отправить легионеров в поля. Командующие исходили из того, что осада затянется надолго, и поэтому необходимо запасти как можно больше зерна. Мысль в целом правильная, но то, как она была претворена в жизнь, не выдерживало никакой критики, потому что легионеры в буквальном смысле слова разбежались по полям и начали битву за урожай. При этом никому из военачальников даже в голову не пришло, что помимо сторожевого охранения необходимо выставить отряды прикрытия. Расплата наступила незамедлительно.

Выждав момент, когда римляне рассеялись по окрестностям, Ганнибал Старший повел своих людей на вылазку. Ворота Акраганта распахнулись, и тысячи конных и пеших воинов хлынули в поля, где в поте лица трудились легионеры. Половина карфагенян атаковала сторожевые посты врага, а другая напала на жнецов, которые не ожидали нападения, сняли оружие и ловко