— Да можно и поехать вместе, — буркнула внучка.

— Конечно, давайте поедем, — улыбнулась я.

И совсем не обратила внимания, что рядом с автобусом для пассажиров красуется новенький полицейский «Форд».

Но едва моя нога коснулась родной московской земли, попутчиц оттеснили два крепких парня. Один из них жестко и профессионально подхватил меня под локоток, второй пропел в ухо:

— Римма Анатольевна, вам придется проехать с нами.

И практически поволокли к личному (но совсем не почетному) транспорту.

— На каком основании? — пискнула я.

Попыталась остановиться, вырваться.

Бабушка с внучкой дружно открыли рты и, несмотря на всю свою разность, оказались удивительно похожи.

А мне еще крепче сжали предплечье и пригрозили:

— Не шуми. В наручники захотела?

Мы с Пашей, конечно, иногда нарушали закон о частной детективной деятельности. Но чтобы прямо с летного поля волокли в полицейскую машину, нужно быть совсем закоренелой преступницей.

Впрочем, звездочек на погонах у моих мучителей не имелось, и лица выглядели весьма тупыми. Несомненные исполнители, а спорить с подобными кадрами бесполезно — не постесняются и дубинкой врезать. На глазах у всех.

Поэтому самым разумным оставалось лишь покорно последовать за мучителями. Спину жгли взгляды моей скандализованной аудитории: вот, мол, москвичи, людишки с двойным дном! Хвасталась, крутышку из себя строила, советы давала — а кем оказалась на деле?! Манька Облигация, а то и кто похуже.

Зато до Москвы меня довезли бесплатно, быстро и в самый центр.

Я хотела напомнить блюстителям порядка, что сирена с мигалкой теперь включается строго по регламенту. Но распугивать джипы и гнать по встречной мне в целом нравилось, поэтому я промолчала. Пусть преступники трясутся, когда их в полицию везут, а лично я за собой ни малейшей вины не чувствовала. Когда же мы свернули сначала на Садовое, а потом на Петровку, вообще почти расслабилась. Это вам не райотдел где-нибудь на периферии, где что хотят, то и воротят. Здесь профессионалы и по большинству мужчины. Беззащитную, симпатичную и ни в чем не виновную девушку обижать точно не станут.

Однако я жестоко ошиблась. Едва молчаливые курьеры, миновав на автомобиле бюро пропусков, провели меня по зданию и втолкнули в кабинет (с решетками на окнах), сердце ушло в пятки. Ибо за аккуратным до противности столом (ни пылинки, бумажки-стикеры строго по линеечке) восседала дама — возрастная, прокуренная, некрасивая и, несомненно, одинокая. Я для подобных — хуже красной тряпки для быка.

Один быстрый взгляд — и суровая морщина на переносье увеличилась до массивной складки.

— Паспорт! — рявкнула тетка.

Я повиновалась. Аккуратно положила документ на краешек стола — а дальше последовал ловкий взмах в стиле иллюзиониста, и документ мой немедленно полетел в ящик.

— А талон-уведомление об изъятии? — блеснула познаниями я.

— Будет тебе, Римма Анатольевна, и талон. И протокол задержания. Ты что в Пскове делала?

Пусть мчались мы быстро, но обдумать ответы на очевидные вопросы я успела. Кротко молвила:

— Ездила как частное лицо. За собственный счет. По просьбе своего знакомого.

— Ага, — усмехнулась мучительница. — «Дорофеев Федор Евгеньевич, с одной стороны, и детективное агентство «Павел» заключили настоящий договор о нижеследующем…» Лицензию свою мне покажи. Кто тебе право дал подобные бумажки подписывать?

Если Федя виделся с этой фурией и отдал ей свою копию договора, мне крышка. А вдруг — ввиду чрезвычайных обстоятельств — в нашем офисе вообще обыск провели?!

Но приходилось рисковать.

— Договора нет, — уверенно соврала я. — Федор мне ничего не платил, и никаких документов мы не подписывали. Это была его личная просьба, и документально мы ее не оформляли. Я… я просто пожалела его брата и поехала в Псков за собственные деньги.

Сейчас она шлепнет на стол бумажку (где моя роспись плюс печать агентства «Павел») — и тогда все. Срок не дадут, но влепят огромный штраф ни в чем не повинному Синичкину. А потом Паша отправится в тюрьму. За то, что меня пришибет.

Однако дама лишь усмехнулась:

— Сказки Шехерезады. Частные детективы стали творить добрые дела. Да еще и бесплатно.

И я вдруг остро осознала, что в их системе я — песчинка, ничтожество.

У полицейской дамы — мой паспорт, власть, неограниченные возможности.

Прочь, прочь, уверенность в себе, что охватила меня в самолете! Ничего не скрывать. Сотрудничать. Прогибаться. Прижать руки к груди. Жалобно молвить:

— Ну что вы ругаетесь! У меня тоже есть гражданская позиция. Я сама собиралась к вам идти. Первым делом, как прилечу. Ольга Польская… погибшая… успела сообщить мне важную информацию. Она может иметь значение для следствия. Я вам все расскажу.

Хорошо бы, конечно, поторговаться, но по лицу хозяйки кабинета я поняла: придется отдавать даром.

— Давай. Все по порядку, — сухо приказала дама.

И я запела соловьем.

Поведала в малейших деталях. Как на духу. Только про неформальное свое общение с Нурланом утаила — это к делу не относилось.

Когда дело дошло до Филиппа Долматова — гордость моих изысканий, — ожидала похвалы. Ну, хотя бы пусть кивнет одобрительно. Однако лицо моей мучительницы оставалось суровым. Она лишь спросила:

— Ольга абсолютно уверена, что ей угрожал именно он?

— Не совсем так, — мягко поправила я. — Ольга была уверена, что мужчина в театре и человек в оцеплении, во втором ряду любопытных, — это одно лицо. Но фамилии его и кто он вообще, она не знала.

— Откуда тогда ты знаешь?

— Я… у меня есть программа распознавания лиц. Профессиональная.

— Где взяла?

— Купила на собственные средства. У официального дилера. Дома и чек валяется.

Ждала наездов из серии «Зачем простому секретарю такая покупка?»

Но женщина по ту сторону стола вдруг улыбнулась. А дальше случилось и вовсе невероятное. Она привстала и протянула мне руку:

— Забыла представиться. Меня зовут Галина Георгиевна.

Я метнула взгляд на часы. Сорок минут моей покорности и полной искренности принесли неплохие плоды.

Но чудеса продолжались. Галина Георгиевна вышла из-за разделявшего нас стола-барьера. Кивнула мне:

— Пойдем.

В углу мрачного, строго казенного кабинета имелась дверца. За ней обнаружилась крошечная комнатушка — там помещались диван, журнальный столик и блюдце с сушками.

— Садись, — махнула она мне.

С удовольствием устроилась на диване сама. Вытянула ноги. Наклонилась, поправила правую туфлю.