обезглавливание и сожжение птицы; круглая печь; изготовление двух фигурок из пепла; пламя жизни; пробуждение королевской пары.

День седьмой

ВОЗВРАЩЕНИЕ ХРИСТИАНА РОЗЕНКРЕЙЦА: рыцари Золотого Камня; возвращение на корабле; наказание, наложенное на Христиана Розенкрейца; его возвращение домой после помилования.

В «Химической свадьбе» число семь играет фундаментальную роль, действие происходит в течение семи дней

О тех же семи этапах говорится и в герметической традиции. В «Поймандре», первом трактате Герметического свода, когда речь идет о космогонии и грехопадении человека, говорится о семи этапах восхождения души сквозь семь космических сфер. Эти сферы должна пройти душа после смерти материального тела, чтобы очиститься от своих недостатков и заблуждений, только после этого она сможет вознестись к Отцу[126]. Примечательно, что дающий обобщенное изложение герметического учения десятый трактат «Ключ» также говорит о восхождении к Богу, называя его «вознесением к Олимпу». И разве не удивительно, что башня, где осуществляются семь алхимических фаз, называется Башней Олимп?

Принцип семиричности встречается и в христианской традиции, в частности у св. Бернарда, труды которого Иоганн Валентин Андреэ весьма ценил. Для сна, увиденного Христианом Розенкрейцем в первый день «Свадьбы», он заимствует тему из проповеди св. Бернарда на пятое воскресенье по Пятидесятнице. В этом сне Христиан Розенкрейц вместе с другими людьми оказывается запертым в башне. Орудия, врученные гостям в шестой день для того, чтобы они могли подняться с одного этажа Башни Олимп на другой – веревка, лестница и крылья – тоже позаимствованы из сочинений св. Бернарда.

О семи этапах внутренней эволюции позднее будут говорить мыслители, вдохновленные Иоганном Валентином Андреэ. Первый из них, пастор из Зальцведеля Стефан Преториус называет следующие этапы: justificatio, santificatio, contemplatio, applicatio, devotio, continentia, beneficienta (оправдание, освящение, созерцание, прилежание, благочестие, целомудрие, благодетельность). Другой, проповедник Нового благочестия Филипп Николаи (1556–1608), говоря о мистической свадьбе в «Зерцале радостей вечной жизни», описывает семь этапов возрождения души.

Рыцарь Золотого Камня

По завершении седьмого дня «Химической свадьбы» Христиана Розенкрейца посвящают в рыцари Золотого Камня. Этот титул дарует ему власть над невежеством, нищетой и болезнями. Каждый рыцарь принимает присягу, обещая посвятить себя ордену, Богу и его служанке – Природе. Иоганн Валентин Андреэ прямо говорит: «Искусство – служанка Природы». Это значит, что алхимик равным образом работает и ради восстановления самого себя, и ради восстановления Природы. В своем дневнике он записал: «Высшее знание состоит в том, чтобы ничего не знать». Эта фраза отсылает нас к концепции ученого незнания, которую проповедовал Николай Кузанский (1401–1464). Последний, следом за Проклом, Дионисием Ареопагитом и Майстером Экхартом, выступает против чистого рационализма. Вопреки распространенному мнению, суть ученого незнания состоит не в отказе от познания как такового, а в признании того факта, что мир не может быть познан во всей своей полноте. Николай Кузанский противопоставляет рационализму гносис, познание-озарение, которое одно способно подняться над миром видимостей, чтобы постичь единство мнимых противоположностей.

Итак, «Химическая свадьба Христиана Розенкрейца» – это посвященческое повествование, рассказ об исканиях человека на пути к алхимическому браку его души. Это духовное восхождение души является частью всеобщего воссоединения человека и Природы. Книга поражает читателя тем, насколько текст насыщен смыслами, это свидетельствует об эрудиции автора. В самом деле, исчерпывающий комментарий ко всем переполняющим текст книги отсылкам к мифологии, литературе, богословию и эзотерике мог бы стать предметом отдельного издания. В этой главе мы лишь в общих чертах представили это удивительное сочинение, так как нашей целью было не дать истолкование его многочисленных смыслов, но пробудить в читателе желание прочесть или перечитать этот важнейший памятник как розенкрейцерской традиции, так и мировой литературы.

«Роза дает пчелам мед», иллюстрация из Summum Bonum («Наивысшего блага», 1629) Иоахима Фризиуса. Этот текст был опубликован под одной обложкой с трудом Sophiæ cum Moria Certamen («Поединок мудрости с глупостью»), достаточно резким ответом Роберта Фладда на нападки Мерсенна на розенкрейцерство. Считается, что Иоахим Фризиус – псевдоним Роберта Фладда. Однако некоторые авторы, такие как Уильям Г. Хаффман в книге «Роберт Фладд и конец Возрождения» (1988), утверждают, что под этим именем писал другой человек

9. Роза цветущая

«На протяжении тех лет, что братство R. C. просуществовало до наших дней, пока не проявило себя, как это имеет место в наше время, оно, по его признанию, заботилось о чести Бога и о процветании людей».

Михаэль Майер, Silentium post clamores (1617)

Розенкрейцерские манифесты вызвали широкий отклик в Европе. Они многократно переиздавались. Эти издания спровоцировали волну публикаций, на страницах которых сталкивались хулители и сторонники манифестов. Только в период с 1614 по 1620 г. вышло более 200 книг, в которых эти манифесты критикуются или, наоборот, поддерживаются, а если раздвинуть временные рамки до XVIII в., то число посвященных розенкрейцерским манифестам книг возрастает до 900. Такое изобилие публикаций позволяет осознать значимость розенкрейцерства для XVII в. В этой главе мы остановимся только на тех книгах, авторы которых, на наш взгляд, ярче других выражают свои позиции.

Одним из первых в полемику вступил немецкий врач Андреас Либавий. Хотя он и был сторонником Парацельса, он не принимал магических аспектов его теории и стремился быть ученым-алхимиком. В 1615–1616 гг. он публикует несколько трудов, в которых называет розенкрейцеров еретиками и осуждает их обращение к магии, которую считает дьявольским занятием. Роберт Фладд (1575–1637), английский медик, отвечает ему в 1616 г. трудом «Краткая апология, отмывающая и очищающая, подобно волнам Истины, Братство Розы и Креста, запятнанное подозрениями и оскорблениями»[127]. В этой «Апологии» он доказывает, что розенкрейцерская магия – «натуральная магия» в том смысле, как ее определял Марсилио Фичино[128], то есть искусство совершенно чистое и законное. Роберт Фладд в этой работе публично просит принять его в розенкрейцерское братство.

Юлий Шпербер, советник князя Христиана Анхальтского, в работе «Эхо Богом горнепросвещенного Братства достохвального ордена C. R.» (1615)[129] встает на защиту Братства Розы и Креста. Автор утверждает, что этот орден образован не сегодня, потому что он обладает тайным знанием, хранителем которого в свое время был Адам, и подчеркивает, что это знание передавалось от поколения к поколению халдеями, египтянами, а затем было перенесено в западный мир св. Иоанном и св. Бернардом. Он называет также имена Гийома Постеля, Пико делла Мирандолы, Иоганна Рейхлина и Генриха Корнелия Агриппы, которые этим знанием владели. Другой автор – Мишель Потье – в «Новом химическом трактате» (1617)[130] также высказывается в поддержку ордена Розы и Креста.

Михаэль Майер

Известный немецкий алхимик и личный врач Рудольфа II Михаэль Майер (1569–1622) также был одним из самых пламенных защитников розенкрейцерства. В 1617 г. в работе «Молчание после шума» (Silentium post clamores)