— Ну, не плачь, не плачь, — Артурас осторожно погладил ее по голове, невольно задев длинными пальцами обнаженную коленку.

Наташа вздрогнула, но не отстранилась.

— Да ты замерзла совсем! — сказал Эйгелис, присаживаясь рядом и прижимая бьющееся в рыданиях тельце к своей груди…

И внезапно понял, что так уже когда-то было. Рыдающая девочка в его объятиях, его любовь, потерянная так внезапно и вдруг возвращенная, пусть в другом, но узнаваемом виде.

— Не плачь, моя принцесса, скоро все будет хорошо, — нежно прошептал прибалт…

Она почти не сопротивлялась. Может, если бы у нее хватило сил хорошенько двинуть ногой по его самому больному месту, то резкая боль и прервала бы это безумие. Однако сначала она совершенно не понимала, что происходит, а потом, подмятая тяжелым мужским телом и обессилевшая от недавних переживаний и слез, могла только лишь слабо сопротивляться, подогревая огонь, кипевший в нем…

Когда все закончилось и Эйгелис обрел способность понимать происходящее, он вдруг с ужасающей ясностью увидел маленькое тельце, валявшееся без сознания на земле. Он отчетливо слышал крики родителей, разыскивающих Наташу, и, охваченный ужасом, побежал прочь — от своей бессловесной жертвы, от людей, от собственного преступления…

Артурас даже не вернулся в номер за вещами. В кармане пиджака оставались документы и деньги, взятые на ночные развлечения. На них он и купил билет на поезд…

Сегодня была суббота, и по всем правилам общественной жизни в это утро полагалось долго и с чувством понежиться в мягкой постели. Потом не торопясь — часикам эдак к одиннадцати, а впрочем, кого в субботу волнует время? — встать, долго готовить что-нибудь необычное, затем не спеша, смакуя поесть и при этом шуршать утренними газетами.

Впрочем, зачем думать, что могло бы быть, если бы Лариса была сейчас дома, если бы у нее был непьющий, любящий и заботливый муж, и она бы никогда не познакомилась с этими хиппи, и милиционеры, ведущие расследование, не смогли посадить ее на крючок?

Факт оставался фактом. Ранним субботним утром, едва протерев глаза и наскоро прожевав пару каких-то бутербродов, Лариса с Ниловым сели в машину и опять отправились на поиски убийцы. Нилов, сумрачный и усталый, молча крутил баранку. Поглядев на него, Лариса подумала: если сама она просто обречена на необыкновенные приключения, но Нилов-то почему должен страдать? Лариса уже хотела было потрепать Валерия по коленке и сказать что-нибудь ласковое, как он резко завернул в маленький дворик двухэтажного домика и дал по тормозам.

Они приехали. Лариса знала: на прапорщика Григория Ивановича Черных, телефон которого был записан в книжке Стаса, совершенно отдельно от других, капитан почему-то возлагал большие надежды. Однако сама она с выводами не спешила, и, оказалось, совершенно правильно.

На бесцеремонный милицейский звонок в дверь им открыл уже пожилой, но следящий за свой формой, гладко выбритый мужчина лет сорока пяти — пятидесяти. Он был в светлых потертых брюках и тельняшке.

— Милиция, — не давая ему сказать ни слова, хмуро бросил Нилов, мельком показывая удостоверение.

— Что ж, проходите, — немного удивившись, но доброжелательно пригласил мужчина. — Чем могу служить?

«Да, а вот я вряд ли смогла бы вести себя так любезно, если б ко мне так бесцеремонно ввалились в восемь часов утра в субботу», — подумала Лариса.

Хозяин провел их в большую, аккуратную, но лишенную всякого уюта комнату. Вся мебель стояла здесь, выстроившись словно по линейке, как солдаты на параде, придавая помещению вид казармы. Нигде не валялось ни одной лишней вещи, не видно было никаких милых и бесполезных безделушек, и только большая фотография худенькой зеленоглазой девочки с испуганным взглядом висела на стене, напоминая, что здесь обитает живой человек.

«Холостяк, — констатировала Лариса. — Впрочем, возможно, разведен или вдовец. Но одинок — это точно».

Нилов же не тратил времени на рассматривание содержимого помещения. Окинув цепким взглядом комнату и быстро опустившись на край дивана, он приступил к делу.

— Скажите, пожалуйста, как вы были связаны со студентом Стасом Ламером?

Брови хозяина поползли вверх.

— С каким, простите, Стасом?

— Не притворяйтесь. Ваш телефон нашли в его записной книжке. Он был несколько раз подчеркнут и стоял совершенно отдельно от прочих. Так вот, я повторяю, кем вам приходился Стас?

Григорий Иванович продолжал недоуменно смотреть на Нилова и Ларису.

Следователь полез во внутренний карман и вытащил фотографию убитого.

— Может, его лицо освежит вашу память? — ехидно спросил он, протягивая фото хозяину.

Черных мельком взглянул и сразу вернул его капитану.

— Ах, дизайнер! — с облегчением произнес он. — Прошу прощения, конечно, я знаю этого молодого человека. Только совсем забыл его имя. Да мы и виделись всего один раз — он приходил дать советы насчет того, как лучше расставить мебель и вообще… Я тут ремонт затеял. Он мне даже целый план нарисовал, как здесь все разместить. Хотите покажу? — хозяин сделал движение в сторону двери.

— Не надо, — хмуро остановил его Нилов. Такое нехитрое объяснение его обескуражило. — Скажите лучше, как вы узнали про Стаса.

— Да очень просто: знакомый подсказал, он живет с ним в одном подъезде.

— Понятно, — Нилов мрачнел на глазах, но что сказать дальше, похоже, не знал.

— Простите, пожалуйста, — вмешалась Лариса. — Можно поинтересоваться, как вам досталась эта замечательная квартирка? Вы что, коренной москвич?

Она и сама не знала, что заставило ее задать столь странный, совершенно не относящийся к делу вопрос, который удивил, похоже, не только хозяина, но и самого следователя.

— Да нет, не совсем коренной, конечно. Родился я в деревне в Пермской области. Всю жизнь служил то там, то здесь… — прапор запнулся. — А в чем, собственно, дело? Хотите, принесу документы? Московская прописка у меня есть. Тетя квартиру в наследство оставила.

Немного обиженный, он поднялся и ушел в другую комнату. Нилов бросил осуждающий взгляд на Ларису, но ничего не сказал: Черных уже вернулся с паспортом.

— Вот, пожалуйста, — протянул он бумаги следователю.

— Спасибо, — хмуро поблагодарил Нилов.

— Скажите, пожалуйста, чья фотография на стене? — показывая на испуганную девочку, опять совершенно не в тему спросила Лариса.

— Это моя дочь, — железным голосом ответил прапорщик, по-прежнему не отрывая глаз от следователя.

— А где она? — не унималась Котова, не обращая внимания на желание хозяина обращаться только к Нилову.

Черных немного замялся. Пауза была короткой, однако Лариса сразу уловила ее и почувствовала что-то неладное.