— О нет, не будет она ни в какой ярости! Дариус достаточно умен, чтобы не допустить никакого скандала! Это будет доверительный разговор. Он просто скажет ей, как сказал мне, что ты не собираешься выходить замуж за лорда Ротертона, и мы не должны преследовать тебя за это нежелание и вообще — заставлять тебя поступать так, как ты поступать не хочешь.

Она рассмеялась:

— Представь, он говорит, что ты отличаешься от всех светских дур, которые мечтают лишь об одном — как бы найти себе богатого мужа с титулом! Он сказал также, что ты человек с идеальными представлениями о мире, и он желает, чтобы в его доме к тебе относились со всем уважением, которого ты заслуживаешь, и что он не потерпит, если тебя силой будут заставлять общаться с теми, кого ты не любишь. Как бы мне хотелось видеть лицо этой старой карги, когда он будет читать ей нотацию! — И Кэролайн опять рассмеялась, довольно злорадно.

— А мне совсем бы этого не хотелось! — сумрачно возразила сестре Орелия. — И позволь мне уехать домой, Кэролайн, там у меня все будет в порядке, а со временем я найду себе какое-нибудь оплачиваемое занятие и сама смогу себя содержать.

Кэролайн подбежала к кровати и обняла Орелию.

— Дариус сказал мне, что ты подумываешь уехать, но я ему не поверила! А оказывается, ты в самом деле хочешь покинуть меня… Дорогая моя, неужели ты и вправду считаешь, что я смогу без тебя обойтись? Нет, ты мне нужна! Очень нужна! У меня все идет по-другому, когда ты со мной! Ты не должна меня бросать, я этого просто не перенесу! И что написано в папином завещании? Ты собираешься действовать наперекор ему? — И Кэролайн бросила лукавый взгляд на сестру.

— Ты действительно хочешь, чтобы я осталась? — опешила Орелия, услышав все, что сказала сейчас Кэролайн.

— Конечно, хочу! Непременно хочу! Ты разве не понимаешь, что быть с тобой для меня просто необходимо? Знать, что ты понимаешь меня?

— Что именно я понимаю?

Кэролайн безвольно опустила руки:

— Орелия, я не знаю, что я чувствую!.. Я… запуталась…

— Ты не чувствуешь себя счастливой, Кэролайн? — взволнованно спросила Орелия.

— Нет, конечно, я счастлива… Как же я могу быть не счастлива? Ну, подумай сама! У меня есть все, чего можно только пожелать, разве не так? Но я все-таки не понимаю, что же представляет собой маркиз. И… — Она вдруг фыркнула: — Не претендую на то, чтобы понимать! Вот еще! — В последнее время у нее участились такие вот перепады настроения, и Орелию это очень настораживало. Ей казалось, что Кэролайн не все говорит о себе, что-то скрывает — впрочем, возможно, она просто хочет избавить себя от неприятных мыслей и чувств и потому не говорит о них вслух.

— Тогда… почему же ты так стремишься выйти за него замуж? — все же спросила она.

— Ну вот! Опять мы о том, о чем уже говорили! — И она намеренно членораздельно продолжила: — Я стремлюсь выйти за него по той причине, что он может дать мне все, чего я желаю… Из-за положения, которое я займу в обществе как его жена… — Она помолчала. — Однако он странный какой-то… Я никогда не знаю наверняка, что он думает, что чувствует… — И снова скачок настроения: — И, признаться, меня это не слишком интересует! — Она опять помолчала, с досадой кусая губы. — И у меня всегда такое впечатление, что он относится ко мне как-то критически, будто подсчитывает мои достоинства и недостатки и общая сумма его не удовлетворяет!

— Кэролайн, ты ошибаешься… — постаралась ее утешить Орелия. — Его сиятельство гордится твоей красотой, и я уверена… просто уверена! что он… должен любить тебя!

Но Орелия и сама почувствовала, как жалко и неубедительно прозвучали ее слова, а Кэролайн в ответ опять рассмеялась.

— Мы начали с ним сегодня с того, что заговорили о тебе. Дариус встал на твою сторону, принялся защищать тебя, и он был абсолютно прав. Мне стыдно, что я позволила этой полуразвалине-ведьме, его бабуле, убедить меня, что, мол, не надо слушать твоих возражений против брака с Ротертоном, что это все полная блажь девицы на выданье, а на самом деле ты этого ого-го как желаешь… Прости меня…

— Не надо говорить о вдовствующей герцогине в таком тоне, — попросила Орелия, резкость Кэролайн ее покоробила.

— Но почему же не надо? Это ведь правда! Она ужасна! жестока! И, как все говорят, всегда была такой. Муж был у нее на посылках, и не верю я ни на минуту, что она хоть сколько-нибудь любит Дариуса, она дорожит им только лишь из-за денег, которых он для нее не жалеет. Вот деньги она ценит больше всего на свете. И лошадей. Думаешь, ее внучек-маркиз случайно подарил ей упряжку? Он любит делать такие подарки — красивые, неожиданные… Что-то кроется в этом… Что-то отнюдь не случайное… Вот только не могу понять что… Будто ему хотелось ей угодить! Она в молодости очень увлекалась ездой верхом, скакала смело, с шиком и блеском… Истинная амазонка! Я слышала воспоминания тех, кто еще это помнит, только их совсем мало осталось, а скоро уже и вовсе не будет ни одного… Но все это далеко в прошлом, так что ей остались одни кареты с лакеями… Представляю себе, как она страдает в душе — ей ведь хочется прокатиться, как прежде, чтобы шарф за спиной развевался, чтобы ветер в лицо… Она даже брала барьеры на лошади, причем такие, на которые отваживался не каждый мужчина!

А Орелия, рассеянно слушая про подвиги бывшей лихой наездницы, вспомнила: маркиз прошлой ночью сказал, что его никто никогда не любил. Неужели родная бабушка может не любить внука, такого одинокого с самого юного возраста? Должна же была герцогиня знать, какой у ее внука отец! Значит, она сознательно не вникала, как тяжело на ее глазах живется ребенку, оставшемуся без матери!

Слова Кэролайн навели ее еще на одну мысль! Да, герцогиня бесчувственна, и, возможно, таковы и все остальные родственники маркиза: они жадно цепляются за его карман, но не испытывают к нему настоящей любви, не питают к нему никакой симпатии, только берут, берут, берут и ничего не дают взамен. Что же тут удивительного, что он стал циником, не верящим в возможность бескорыстных и добрых чувств!

Но раз он подарил герцогине — родная кровь! — такую упряжку, может быть, он еще борется за ее сердечность, душевность и искреннюю теплоту ее чувств? Неосознанно, подсознательно… как дети порой действуют непредсказуемо-интуитивно, но верно…

Орелия не на шутку задумалась. Какими странными сторонами могут оборачиваться поступки, если посмотреть на них иными глазами, если раскопать в них другой, скрытый смысл! Но часто ли мы это делаем, удовлетворяясь обычно поверхностным впечатлением?

А что за жена у него будет?.. И, подумав об этом, Орелия внезапно осознала, что радеет сейчас не о том, чтобы ее дорогая кузина обрела свое счастье, но чтобы его обрел наконец… этот несчастный мальчишка-маркиз!

— Кэролайн, — проговорила она, очень волнуясь, — послушай меня! Ты когда-нибудь думала о том, как несчастен был маркиз в детстве, как он был лишен ласки и понимания? Ведь его мать умерла при родах, и, зная его бабушку, ты можешь вообразить, как мало она была способна утешить и приласкать одинокого малыша, воспитываемого отцом-деспотом?