— Хочешь посмотреть на этот город, дружище?

— Ни за что на свете не пропущу такого зрелища, — отвечал Иордис. Мужчины оседлали лошадей, Горан сел на круп позади отца — и все трое отправились к холмам.

Когда они добрались до места, у взрослых сразу пропала охота смеяться. Сидя в седле, друзья молча смотрели на далекий загадочный город.

— Адом клянусь, что же это такое? — пробормотал кузнец.

— Не знаю, — ответил Бэрин. — Скачи назад и приведи сюда всех, кого сможешь найти. Мы с сыном побудем здесь.

Кузнец поскакал прочь, а отец и сын спешились.

— Это волшебный город, — уверенно сказал мальчик. — Может быть, вернулись эльдеры?

— Может быть, — согласился Бэрин.

Иордис вернулся, приведя с собой десятка два односельчан, и вся компания спустилась с холма на обширную травянистую равнину. Спешившись, крестьяне молча бродили по траве и озирались, потом собрались вместе и уселись в кружок.

— Надо бы кому-то поехать в гарнизон, — сказал Бэрин. — Оттуда могли бы послать гонца в Кордуин и известить обо всем этом герцога Альбрека.

— Кто же в этакое поверит? — спросил пожилой крестьянин. — Я вот видел все собственными глазами, а до сих пор не верится.

— Может, поскачем в этот город да разузнаем, что и как? — предложил кто-то.

— В этом нет нужды, — сказал Бэрин. — Похоже, они сами выехали нам навстречу.

Крестьяне повскакали и увидели — по равнине к ним галопом мчится сотня всадников. Кони были громадные, на добрых шесть ладоней выше обычных, а сами наездники — рослые, сильные, воинственные, в диковинных шлемах из белой кости. Впрочем, когда чужаки подъехали ближе, Бэрин сообразил, что это вовсе не шлемы. Всадники не были людьми. Крестьянина охватил страх. Он сгреб в охапку сына и без церемоний усадил в седло.

— Скачи к герцогу Альбреку! — прошептал он и с силой хлопнул по крупу коня. Тот взвился было на дыбы, затем круто развернулся и во весь опор поскакал на юг.

Словно и не заметив удирающего мальчика, всадники окружили кольцом крестьян. Один из чужаков спешился и подошел к Бэрину. Он был широкоплеч, семи с лишним футов ростом. Лицо у него — плоское, от переносицы вверх по безволосому черепу тянулся костистый гребень. Глаза у чужака — большие, черные, без зрачков, безгубый рот похож на клюв, и углы его причудливо загибались вниз, придавая лицу особенно жестокое выражение.

Зловещий чужак навис над крестьянином и заговорил — вернее, гортанно защелкал. Бэрин поежился, встревоженно облизнул губы.

— Я… я не понимаю, — пробормотал он. Чужак умолк, потом выразительным жестом коснулся своего безгубого рта и указал на Бэрина.

— Чего ты хочешь? — спросил тот. Чужак энергично закивал и жестом велел ему продолжать.

— Я не знаю, что сказать, не знаю даже, поймешь ли ты мои слова. Боюсь, что не поймешь. Все мы — здешние крестьяне и пришли посмотреть на чудо в пустыне. Мы никому не желаем зла. Мы мирный народ. Так далеко на север мы забрались только затем, чтобы укрыться от войны, которая терзает наш край.

В том же духе Бэрин говорил долго, опасливо косясь то на чужака, стоявшего перед ним, то на других всадников, которые неподвижно сидели в седлах. Через некоторое время Чужак повелительно вскинул руку и заговорил сам. Речь его казалась странной и по большей части бессмысленной, хотя в ней попадались и знакомые звуки. Судя по всему, он задавал Бэрину вопрос. Крестьянин покачал головой. Чужак жестом велел ему продолжать, и он заговорил снова — о посевах и урожае, о том, как строили дома на болотистой земле, о чуме, которая пощадила их деревню, но почти обезлюдила три соседние. Бэрин уже и не знал, о чем рассказывать дальше, но тут чужак снова заговорил.

— Что вы такое? — спросил он. Голос его, низкий и гулкий, в точности подражал выговору Бэрина.

— Мы крестьяне, сударь, крестьяне с юга. Мы никому не желаем зла.

— Вы служите эльдерам?

— Нет, сударь. Мы служим герцогу Кордуина. Эльдеров больше нет; была война, и они… сгинули. Их земли стали пустыней, такой же, как эта… — Бэрин осекся и беспомощно смолк.

— Ты говоришь — пустыней? Что такое пустыня?

— Пустая земля… бесплодная… безжизненная. Нет ни воды, ни плодородной земли, ни травы, ни деревьев. Вот что такое пустыня. До сегодняшнего утра здесь тоже была пустыня. Вокруг на тысячи миль — только голые бурые камни. Но сегодня — это видел мой сын — поднялась огромная черная туча, и… из нее появилось все это. И деревья, и река, и город. Поэтому мы и пришли сюда.

Чудовищный воин с минуту молчал.

— Здесь есть о чем подумать, — наконец сказал он. — А мы еще освоили ваш язык… не совсем хорошо. Этим утром солнце взошло… не правильно. Я думаю, ты… правду говоришь. Эльдеры сделали это с нами… магией.

— Вы превосходно освоили наш язык, сударь, — сказал Бэрин. — И так быстро! На мой взгляд, это просто удивительно.

— Нам легко даются языки, — промолвил чужак. — Ваш народ… уничтожил эльдеров?

— Да, то есть… никто не знает, что с ними случилось. Их край оказался разорен. Наша армия пришла туда, чтобы сражаться, но там… случилось то же, что и здесь, только наоборот. Трава, деревья, вода — все исчезло. И города эльдеров — тоже.

— Ты и я… обсудим это потом. Теперь займемся тем, что можно выяснить сразу. Кто здесь из вас самый сильный?

Среди крестьян воцарилось испуганное молчание.

— Я, — сказал наконец Иордис, выступив вперед. Предводитель чужаков подошел к нему. Он был выше кузнеца на фут с лишним.

— Как называется ваша раса? — спросил он.

— Мы… — кузнец запнулся. — Люди. Просто — люди.

Чужак подозвал одного из своих соплеменников. Тот спешился и подошел к ним.

— Сразись с ним, — велел предводитель Иордису.

— Сражаться — это не наше дело, сударь, — вмешался Бэрин. — Мы не воины.

— Помолчи. Я хочу видеть, как один из твоих людей сразится с даротом.

С этими словами он обнажил меч и бросил его кузнецу. Иордис с привычной сноровкой поймал рукоять меча, но тут же зашатался под его тяжестью. Его противник тотчас выхватил свой меч и бросился на кузнеца. Иордис отразил первый удар и, ухватив меч двумя руками, сам нанес скользящий удар по плечу чужака. Меч глубоко вошел в белую плоть, и из раны хлынула мутно-белесая жидкость. Иордис ударил снова, но его противник пригнулся, поднырнул под атакующий клинок и по самую рукоять вонзил свой меч в живот кузнеца, а потом резко вздернул лезвие вверх, к сердцу. Кровь и воздух со свистом хлынули из рассеченных легких Иордиса, мертвое тело рухнуло на траву. Раненый чужак сунул свой меч в ножны и, вытащив кривой кинжал, срезал с плеча убитого лоскут плоти. Сунул в рот и начал жевать. Струйки крови текли по его мертвенно-белому, нечеловеческому лицу.